Осень в Кёнигсберге
Шрифт:
– Нет, ну… она была бы немного краше.
Не выдержала – залилась смехом и я, осеклась. Закусила губу.
– В общем, тебе мой совет: не ломай голову, не сочиняй, черт знает что, скажи как есть. И будет всем проще. И только не мямли, как вот ты здесь мне начала, будь твердой и настойчивой в своем решении – никто и слова поперек не скажет.
– Ну, спасибо…
– Говорю, как есть. Нравится тебе это, или нет. Ты пришла за помощью?
– (выжидающая пауза - промолчала). – Я вот и помогаю…
Секунды
Хотелось, было, удушить себя за свою глупость.
Робкие, плавные движения – встала со стула.
– Я,… наверно, - несмело начала; резко уставился в ответ на действия в глаза. – Я наверно, пойду…
Ухмыльнулся. Покачал головой.
Шаг ближе – и на короткое мгновение привлек к себе, притиснул к своей груди.
– Эх, Злата, Злата.
Секунды замешательства – и резко оторвался.
Живо пошагал к выходу.
– Молоко или чай будешь?
– Ч-чай…
***
Стянуть шарф, расстегнуть куртку, снять ее и повесить на крючок рядом с его одеждой.
Шаги на кухню. Что ж, посуды грязной стало куда меньше, по сравнению с прошлым разом, но все равно чистота не блещет. Ехидно ухмыльнулась себе под нос.
– Пошли в комнату, - подхватил две чашки со стола и направился к двери.
…
Опуститься на табурет.
Хотела, было, взять чашку, да обожглась. Злобно затрясла рукой и затем подула на пальцы.
– Аккуратнее, - ласково улыбнулся.
Ответила и я ему тем же.
Секунды тишины…
(решила как-то сгладить неловкость из-за предыдущего разговора)
Опустила глаза в пол и заговорила:
– Не знаю, как жить дальше.
Тяжелый (его) вздох.
– Как и раньше.
(кисло улыбнулась; уставилась в лицо)
– Просто сказать. Здесь я останусь совсем одна. Никого родного, близкого… Не дай Бог, конечно, но представь, если бы у тебя так стало…
– А кто тебе сказал, что я не один?
(вздернула бровями от удивления; ошарашенная, замерла; молчу)
– Про отца и мать, наверно, знаешь из дела.
(промолчала)
Решил продолжить:
– Его видел один раз в жизни, и то… издалека, лет так в двадцать. Матери же - некогда было до меня: работала день и ночь, на износ, не покладая рук. И в итоге поплатилась - болезнь утащила за собой в землю очень рано. Мне исполнилось тогда только двенадцать.
… Так что, воспитывала бабушка. Вот получила, как ветеран войны, трехкомнатную в Краснознаменске. Продали и купили однокомнатнуюв Калининграде. Все-таки, работы здесь куда больше, да и жить проще, чем там…
А теперь, лихая, и по нее пришла. Скосила – лежит, прикованная к постели уже больше года. В Добровольске у нас дом оставался. Небольшой, дряхлый, но все же крыша над головой. Уезжать она оттуда не захотела. Сама,
– Соболезную…
Тяжелый вздох.
– Не надо. Бывало и хуже. Главное, что жива…
– И все же… значит, не один.
Ухмыльнулся. Опустил взгляд.
– Ладно, уговорила, - уставился мне в глаза, -не один. И раз на то пошло, если тебе так станет легче,пусть будет у тебя здесь в Калининграде далекий, всегда готовый выслушать и поддержать, «неплатежеспособный» друг.
Сам над своими словами рассмеялся – поддалась на шутку и я.
– Да, кстати, - вновь заговорил, - как там твоя «карьера» судебного пристава? Небось, уже в начальники отдела метишь?
(кисло улыбнулась)
– Да никак. Уволилась.
(удивленно вздернул бровью)
– Чего так?
– Не мое это.
– Ясно.
(улыбается, пристально смотрит на меня)
– Что? – не выдержала напора.
– Да сразу было видно, что не твое. Ни один нормальный пристав не будет ходить невесть куда с повестками, да еще и ждать в квартире должника всю ночь. Им наглости не занимать… Все как-то странно тогда получилось, если честно.
(усмехнулась)
– Да знаю, - тяжелый вздох. – Там все сложно было. Отчасти сработало то, что в меня не верили, да и назло дали «некурабельное» дело.
– В смысле?
– Моего провала только и ждали…
– Ясно, - с усмешкой прожевал слова. – Бывает. А теперь чем занимаешься?
– Продавец в магазине одежды.
(рассмеялся)
– Что? – надула губы.
– А это - твое?
– Н-не знаю, - немного помедлила с ответом, - Главное, что стабильно, рядом с домом.
– Наверное, хорошо платят?
– Ну, так себе…
– Ах, теперь все понятно. А я-то думал, какие же сейчас мечты у молодежи? Какие амбиции и рвения? Зарплата «так себе», зато «стабильно» и «рядом с домом»!
(ехидно скривилась, прищурив глаза, и покачала головой, ерничая над его словами)
– Ладно, пей чай, а то уж совсем остынет, - и потянулся к своей чашке. Повторила за ним.
– А ты как? Все еще достают из исполнительной службы?
– Да холера бы их побрала.
(улыбнулась; промолчала, лишь опустив голову)
– А знаешь, что занимательно во всей этой истории?
– Что? – резко уставилась в глаза.
– Кредит-то… ни я, ни моя бабуля не брали.
– Ка-а-ак?!! – едва не подавилась собственной слюной; глаза выпучились от удивления.