Осень в Кёнигсберге
Шрифт:
Буду рвать лепесточки, как в сердце сосуды.
И с надеждой, что всё вокруг перевернется,
И с уверенностью, такого не будет.
...
Загадаю мальчишку...
(«Цветочек», Аномалия)
Каждый последующий шаг давался все сложнее. Сомнения глушили голову, и уже не раз останавливалась в желании прекратить безумие и вернуться домой. Но вот еще один поворот - и застыла под табличкой «33». Тяжелый вздох.
А
Единственная надежда на него и его помощь.
Очередной раз сделать глубокий вдох, скомкать страх и волнение в кулак, приструнить колебания - и нырнуть в подъезд. Быстрые шаги на пятый этаж (пока не передумал разум) – и застыть у его двери.
И что теперь? С чего начну? Как все воспримет? Откажет? Или поможет?
А, может, сама все-таки справлюсь? Но что я им скажу? Как уговорю мать?
(черт, снова себя ловлю на том, что грызу от нервозности ногти - злобно отдергиваю пальцы вниз; глубокий вдох – и занесла вверх кулак, но только притронуться к бордовому полотну так и не решилась)
«Черт с ним! Котись оно всё пропадом! Как-нибудь сама выкручусь! Всегда так было, и…»
Мысли все еще сражались друг с другом в моей голове, как сделала оборот (в желании убраться куда подальше) и в тот же миг уткнулась взглядом в его колкие льдины.
Едкий, сдержанный смешок.
– И все-таки постучать было не судьба? Да?
Чувствую, что краснею. Щеки запылали жаром, вгоняя меня в смущение еще больше. Опустила взгляд. Молчу.
– Ла-а-адно, - врастяжку, едва ли не пропел. – Пошли, давай.
Нырнул в карман, достал ключи. Шаг наверх, и, немного отодвинув меня вбок, протиснулся к двери. Щелчки замка.
– Заходи.
…
Присела на стул. Неосознанно стала следить за каждым его движением: стянул шапку и бросил на полку, снял куртку и повесил на крючок на боковой стенке шкафчика.
Заметил пристальный взгляд. Улыбнулся.
Его «длинный» ежик (застрявший в моей памяти) сейчас превратился в короткую стрижку, да и подбородок едва ли покрывала щетина, так что впервые смогла полностью оценить черты его лица. Как и думала, картина оказалась такой же прекрасной, как и его глаза.
Нервно сглотнула.
– Может, еще шубу тебе дать? Не замерзнешь?
(от неожиданности передернуло; растерялась; промолчала)
– Раздевайся, или ты упариться решила?
– Я ненадолго.
(удивленно вздернул бровью)
– Как хочешь.Ты есть будешь?
– Н-нет. С-спасибо.
(тяжело выдохнул; ухватил табурет, поставил напротив меня и присел)
– Слушаю.
(взгляд мой утонул в пустоте, перебирала мысли;
вежливо
– Не знаю с чего начать, - обреченно выдохнула и опустила голову.
– Говори, как есть. А дальше сообразим, что подправить.
– У меня проблемы, - уткнулась взглядом в глаза.
Понимающе кивнул. Промолчал.
Вдох – и затараторить:
– Как уже знаешь, наверно… Умерла моя бабушка. Ее тогда хоронили.
(вновь молча кивнул)
Продолжила:
– Меня здесь только она держала. Сама я из Украины, город Сумы. И хоть уже получила гражданство, мать все никак не успокоится, хочет, чтобы я вернулась.
(и вновь тишина)
В общем, они с отчимом решили продать бабушкин дом и… Короче…
(вновь грызу ногти, подбирая слова; взглядом блуждаю по стенам)
– И что ты хочешь? – не выдержал.
(благодарно улыбнулась за его участь; посмотрела в глаза)
– Я знаю, это, наверно, глупо. В общем, если бы сказала, что меня что-то… кто-то здесь держит, то они бы отстали. Не продавали бы дом, и вообще…
– То есть, - вдруг перебил, видимо, уже не вытерпливая моего мямлянья, - ты хочешь им сказать, что у нас с тобой отношения? И, по-твоему, это решит все проблемы?
– Ну, д-да, - несмело кивнула, сгорая от стыда.
– Тебе сколько лет?
– Э-э… а, давно уже есть восемнадцать, если ты об этом.
– Сколько тебе лет? – сдержано повторил; немного подался впереди уткнулся локтями в колени, невольно скрестив руки перед собой.
– Д-двадцатьтри.
(не распознала реакции; лишь дальшес полной серьезностью в голосе повел свою мысль)
– Вот так им и скажи. Не маленькая ведь уже. Не умеешь врать, и не начинай. Умела бы – и без меня сочинила три горы лжи, а так…, - тяжело вздохнул.
(опустила взгляд; щеки запылали еще сильнее от громкого позора)
– Скажи, что сама разберешься со своей жизнью. Давно сделала выбор, за ними осталось - только смириться.
(молчу, нервно сглатывая слюну; от переизбытка чувств обиды, растерянности и стыда едва не плачу)
– Что молчишь?
– вдруг встал, прошелся по комнате; замер, взор обрушился на меня, - разве я неправ?
– Проще…, - едва слышно шепчу.
– Что? – чуть ли не рявкнул.
Выстрелила взглядом в лицо, разгораясь в ответной злости.
– Проще сказать, чем сделать.
Нервно скривился. Глубокий вдох. Замер на мгновение, не шевелясь.
– И что затем будет? – вдруг ухмыльнулся. – Скажешь, бросил, ублюдок, скотина эдакая… Да?
– Ну…, - отвела глаза в сторону.
Тяжко выдохнул.
– Да и потом, будь ты моей девушкой, я бы не думал о доме твоей бабушки. Я бы полностью был в ответеза тебя. И не нужна мне ничья помощь. Пусть хоть продадут, хоть сожгут. Жили бы,так или иначе,все равно у меня.
(невольно провела взглядом вокруг, сдержала улыбку; заметил – рассмеялся в ответ)