Осень
Шрифт:
— Вы их уже проверили?
— Да. Юй все же гений. Думаю, я смогу прогнозировать появления Ангелов.
— Хорошо. Тогда информатор будет нам полезен. По крайней мере, пока не начнется наступление.
— Сколько у меня времени до его начала?
— Максимум две недели. Я не могу тянуть сборы дольше: старики могут что-то заподозрить.
— Более чем достаточно.
Бросив короткий взгляд на Еву, командующий не спеша пошел в сторону двери. Акаги посмотрела ему вслед и снова уткнулась в свои мониторы. Лишь тихое шипение манипуляторов,
«Как удачно, что в такой тонкой лаборатории отсекаются все электромагнитные помехи», — подумала инженер. Сбои электронных часов, отсутствие связи — все это были ерундовые неудобства в сравнении с невозможностью прослушки.
В городе было еще холоднее. Дождь поутих, но оставил после себя холодную вязкую морось, она липла к улицам, как попрошайка, и прохожие спешили прочь с широких проспектов — ныряли в метро, рвались в магазины и кафешки. Автомобили оставляли в этой каше длинные алые нити стоп-сигналов, и водителям тоже было тоскливо: рано или поздно придется выйти из теплых сухих салонов.
Морось терпеливо ждала — у нее впереди был длинный безветренный день.
Аска брела под самыми стенами широкого проспекта. Дома вокруг становились все старее, в некоторые сырость уже просто въелась, и выглядели они куда дряхлее возможного времени постройки. Вдоль тротуара то тут, то там выбирались из тумана костлявые деревца. Девушка озиралась по сторонам и видела все больше признаков старого Токийского центра: простуженные дома, все ниже опускающиеся к земле, раскисшие газоны, которым никогда бы не нашлось место в новом городе, и люди — пожилые, никуда уже не спешащие.
Поежившись, Аска повернула налево и принюхалось: даже сквозь кромешный ад влажности несомненно пахло рекой.
«Река… Сколько можно уже плутать вдоль нее?» — зло подумала Сорью. Впервые она вышла к воде у полицейского участка, где ей надо было зарегистрироваться. В участке было тепло, но неуютно. Там ее облапали взглядами, но увидев штамп в удостоверении, живо обслужили и выпроводили восвояси. Если бы девушка решила оглянуться на участок, то увидела бы, как ее провожают отнюдь не скабрезными гримасами.
Копы не любили людей, меченных неким управлением. Так уж повелось, что мундиры не любят френчи.
Второй раз Аска набрела на реку, элементарно заблудившись. Она стояла, видя только небольшой пятачок свинцовой воды и обрывок моста в никуда. В никуда убегали машины и уходили люди, и Сорью поспешила уйти оттуда.
Девушка вовремя остановилась у таблички и отодрала от себя сырые воспоминания: «Махоро-драйв, 11». Такие дома уже давно не строили: трехэтажный особняк, каждый этаж — целая квартира. Маленький парк старых вишневых деревьев под окнами, выход на набережную с другой стороны и — тишина.
«Как кладбище».
Аска пошла к входной двери, еще издалека заметив, что поверх двух табличек с именами хозяев налеплены значки
Большой ключ открыл наружную дверь, ведущую в парадное: широкий пролет, витраж, витые перила. Аска пожала плечами, осмотревшись: вокруг было сухо, темно, странно — словно бы она вдруг оказалась не в вечно спешащей столице Японской зоны, а европейском особняке. Вне времен, вне стран.
«Мрачновато здесь».
Старый центр хорошо патрулировали — никаких ночлежек в пустующем особняке быть не могло, но изгонять отсюда холод никто не спешил. Аска прошла темный холл и начала подниматься по лестнице. Огромный витраж тускло смотрел на нее. «Когда за ним солнце, наверное, это красиво», — подумала девушка. Пустота и вычурность раздражали ее, лепнина на потолке вызвала кривую гримасу: Аска была солдатом и, как следствие, не любила излишеств. Она хорошо понимала Кацураги-старшего, который провел в подаренной квартире ровно один день.
Входную дверь на втором этаже девушка открывала с некоторой опаской — сама не понимая, почему. Брезгливость — ясно откуда, усталость — тоже, а вот легкий неприятный страх Аска себе объяснить не могла. Не могла — и все.
Внутри были гобелены. Сорью видела такие только на картинках и даже нужное слово-то вспомнила не сразу. Аска бегло осмотрела мрачную прихожую, оценила слой пыли и поежилась: «Разуваться не стоит, а вот найти комфортный уголок — очень даже надо». За холлом открывалась целая анфилада комнат, наполненных кое-как расставленной мебелью, скрытой полиэтиленом. Довершали впечатление стылые сквозняки.
«Определить, где лучше всего устроиться. Стащить из других комнат все нужное. Кухня, службы. Проверить воду, выяснить, что надо купить». Аска прищурилась: из поля зрения сразу исчезли излишества, осталось только жилье, которое надо осваивать.
Полчаса беглого осмотра прошли не зря. Отопление, конечно, не работало, зато свет включился. Одна лампочка с хлопком сгорела, но выяснилось, что можно пользоваться электрокамином. Вода в огромной кафельной ванной тоже пошла.
«Не пропала в горах — не пропаду и здесь», — решила Аска и принялась составлять список первых покупок, отвлекаясь, чтобы подуть на онемевшие руки. Над столицей висел молот вечера, но если рыжая за что и любила города, так это за круглосуточные супермаркеты.
За окнами джипа мчались бесконечные грязи.
Майор терла подозрительно горячий лоб, отбрыкивалась от мыслей о гайморите и изучала карту старого полигона, куда должна была прилететь Ева. Там раньше — до войны с Ангелами — была промзона с атомными энергоблоками. После того, как пришелец прошел здесь, уровень радиации стал ниже фонового, а сами здания удивительным образом остались на месте. С тех пор по ним повелось палить из пушек, пулеметов, обстреливать системами залпового огня — словом, с толком испытывать все новое и интересное.