Осень
Шрифт:
— Есть, мэм.
Каору стоял так, словно бы и не было ночной камеры, где он не имел права находиться. Будто не пропустил он двух ударов от своей начальницы. «Поразительная скотина».
— Есть-то есть, капитан. Но я бы хотела кое-что сразу оговорить. Повторять не стану. Слушаешь?
— Так точно, мэм.
Кацураги прищурилась, не нашла ничего подозрительного в бледном лице и продолжила:
— Первое. Если я замечу хоть намек на неподчинение, ты пойдешь на неделю рыть окопы. Доступно?
— Так точно.
— Хорошо. Ты должен для себя уяснить, что нашивки пилота Евы —
— Да, майор. Прошлые пилоты подвергались таким же взысканиям?
Синдзи поддержал поскользнувшуюся Аску, и рыжая при всем ангаре залепила ему затрещину. Просто так — потому что он своей помощью подчеркнул: капитан Сорью чуть не шлепнулась. Майор вспомнила, как впаяла девушке два наряда по обслуживанию Евы. Потом Синдзи не смог выполнить тестовую программу. Потом Сорью нарушила безопасный эшелон полета. Потом оба капитана чуть не угробились, одновременно атакуя Ангела.
«Черт, они были кошмарными пилотами», — с тоской подумала Кацураги и кивнула:
— Таким же, капитан.
— Спасибо, мэм.
— Продолжаем. Я не знаю, как там тебя обрабатывали, но запомни: без моего прямого приказа ты не стреляешь по своим.
— Не буду, мэм.
— И ты понимаешь, что мы не можем тебя перехватить?
— Так точно, мэм, — ответил Нагиса и впервые слегка улыбнулся.
«О, блин. Как я и боялась», — обреченно подумала Кацураги.
— Чего скалишься, капитан? Если Ева выйдет из повиновения, тебя все равно рано или поздно остановят. N^2 ракетоносцы, наземные артиллерийские системы — мне все равно кто.
— И вам все равно, что вас самой это, возможно, уже касаться не будет?
Мисато неожиданно для себя почувствовала облегчение: новичок так рвался к Еве, что даже не удосужился вникнуть в суть армии.
— А… Ну ничего, ты скоро поймешь. А теперь марш в карцер.
— Простите, мэм?
Кацураги подняла руку и принялась загибать пальцы:
— Посещение тюрьмы в ночное время, подкуп служащего военной полиции, оскорбление действием коллеги-пилота. Тянет на дюжину штрафных нарядов, но завтра тебе надо сесть в Еву.
Говоря это, женщина внимательно следила за лицом капитана. Нагиса по уставу смотрел ей в переносицу, даже не намереваясь возражать.
— Все понял, капитан?
— Так точно, мэм. Если позволите…
Мисато приподняла брови.
— Хочу, чтобы вы знали, мэм. Я не буду стрелять по своим не из-за ракетоносцев.
«О как. Если он скажет хоть слово о долге, меня стошнит, а ублюдок сядет в Еву в кандалах».
— Продолжай, Нагиса.
— Мне достаточно просто знать, что я могу сжечь вас, посадить машину и сдаться. Уже через несколько дней я снова буду пилотировать, потому что других нет. А майоры найдутся.
Кацураги поморщилась: слишком безразличный тон, чтобы быть настоящим. «Вот если бы ему и впрямь было все равно, если бы он не тащился от своей власти, тогда стоило бы просто аккуратно расстегнуть кобуру и устроить „непроизвольный выстрел“». Майор с тоской вспомнила те дни, когда
«Чертов Кадзи. Как же ты мне залез в голову-то?»
— Ага, я поняла, Нагиса. И я хочу, чтобы ты тоже кое-что знал. Ты просидишь в карцере до отлета. И ты там будешь много думать о том, куда ты попал. И о том, что на месте майора Кацураги может оказаться совсем другой майор. Потом третий. И четвертый. И рано или поздно найдется еще один пилот, и тогда… Стратегический ракетоносец выстрелит по случайным координатам или тебя пришибет патронный ящик, например. Потому что пока ты будешь сидеть в карцере, я напишу докладную с рассказом о твоих ночных похождениях…
Мисато с мрачным удовольствием заметила, что капитан попытался открыть рот.
— Да, Нагиса, да. Сорью не особо любили. Но еще меньше любят парней, которые приходят по ночам к замученным заключенным. Намек понял?
— Так точно.
— Марш в карцер, хренов йокай! — рявкнула Кацураги, разглядев изменение в мимике подчиненного. Капитан Нагиса вышел с улыбкой. По идее, он даже понял, что находился в полушаге от девятимиллиметровой смерти.
Успокоившись, майор села в кресло и подтащила к себе чистый лист бумаги. Пока первые строки пятнали белизну, Кацураги с ненавистью молилась неизвестным богам, чтобы Ева показала Нагисе Каору то, что показала Аске.
Конвой идет со скоростью самой неспешной посудины. И даже идеальные условия не сделают его быстрее, особенно если медленный корабль — это, скорее, кит, оказавшийся на берегу.
— Аянами, подожди, пожалуйста, — пропищала Майя, плюхнувшись на сырой, покрытый мхом камень, — давай передохнем.
Путешественники как раз спустились с очередной возвышенности в некое подобие долины и остановились у лесочка, в котором можно было при желании спрятать роту солдат. А при большом желании — и уничтожить всю эту роту одной-единственной бомбой, и окружающие горы сыграли бы в качестве неплохого отражателя взрывной волны.
Аянами, идущая первой, в очередной раз остановилась — в третий раз за шесть часов похода. Обернувшись, она нахмурилась при виде тяжело дышащей Ибуки. Горный разреженный воздух явно претил напарнице, да и Рей самой было нелегко из-за непрекращающегося дождя. С момента выхода их небольшой группы он несколько раз переходил из ливня в мелкую изморось, из измороси — в нудную осеннюю капель, из капели — снова в ливень. Влажность в долине просто зашкаливала.
«Еще немного, и на мне начнут расти грибы», — подумала Аянами, распушив кончиками пальцев сырой локон.
— Сколько у вас обычно занимает путь между городом и базой?
— Последний раз мы шли неделю, — явно гордясь своим прошлым достижением, ответила Майя.
«Я бы могла добраться за три дня, — подумала Аянами. — Хотя еще надо разобраться с теми, кто занял перевал».
Поразмыслив над ситуацией, Рей достала из кармана видавшие виды наручные часы — без ремешка, с треснутым стеклом. Кончики стрелок уже заняли крайнее нижнее положение, а ночь осенью наступала чертовски быстро и внезапно.