Осенний лист или зачем бомжу деньги

Царицын Владимир

Но это пока ни гу-гу. На первое время, пока он что-нибудь не придумает.

А мысли в башку как назло не лезут. Ну, совершенно ни одной мысли!

Неужели это 'пока' будет длиться вечно? До самой смерти?

До смерти?

А почему бы и нет?!

Мрак резко ударил по тормозам, забыв о том, что едет на предельной скорости по скользкой дороге. Тяжелую машину слегка занесло, и она юзом заскользила по мостовой, покрытой тонким слоем утреннего ледка.

Полковник с ожесточением крутил баранку, пытаясь не потерять сцепления колес с обледеневшим

асфальтом. Благо машин было мало в столь ранний час праздничного дня. Перепрыгнув бордюрный камень, крузак выскочил на тротуар и, ударившись задним крылом о фонарный столб, остановился.

–  Фу, бля!
– выдохнул Мрак.
– Чуть не убился на хрен!

Он пошарил по карманам и не найдя носового платка, чтобы вытереть пот, выступивший на лбу, сунул руку в бардачок. Рука наткнулась на

'Беретту', которую Мрак положил туда позавчера вечером и совершенно забыл об этом факте. Пистолет был изъят при обыске съемной квартиры, в которой проживал некий преступный элемент, наркодилер, приехавший в его город неделю назад отлаживать канал сбыта синтетического зелья и которого сдал один из 'штатных' стукачей, подопечных полковника

Маракова. Изъятие проводил полковник лично, а потому не включил пушку в список изъятых вещдоков, оставил ее себе в качестве сувенира. Таких 'сувениров' было у Константина Леонтьевича штук десять, а то и больше. Некоторые хранились у него дома в сейфе еще со времен советской власти.

Мрак любовно погладил вороненый ствол.

–  Ты - решение моих проблем, красавица, - сказал он вслух, обращаясь к 'Берете'.

В окно постучали. Мрак спрятал пистолет во внутренний карман кожана и опустил тонированное стекло.

–  Вы в порядке?
– У дверцы мараковского внедорожника стоял инспектор ДПС. Лицо его было бледным, а сам он вытянулся в струнку.

–  Товарищ полковник?

–  А ты думал, кто это тут с мигалкой и сиреной рассекает?

–  Я…

–  Ты? Да нет, это я, - пошутил Мараков, осклабившись. Заметив растерянность инспектора, смягчился: - С тормозами что-то.

Заклинило, наверное. Ну-ка!
– Мараков понажимал педаль тормоза.
– Да нет, вроде все в порядке. Ну ладно, поехал.

–  А может помощь какая нужна…? У меня на СТО свояк работает. Тут рядом. Мигом протестирует, проверит, тормоза прокачает. И крыло заменить можно быстро, или отрихтовать, покрасить. По цвету подберут один в один. От родного не отличите… Фару опять же поменять надо.

Бесплатно, вы не подумайте чего, товарищ полковник.

–  Спасибо. У меня таких 'свояков' полгорода.

Мараков повернул ключ зажигания. Двигатель завелся легко.

–  Спасибо…, - полковник взглянул на погоны инспектора.
–

Спасибо, лейтенант. За предложение спасибо. Некогда мне. Поехал…

6.

Альфред чуть не проскочил лестницу в бомбоубежище. Если бы не считал шаги и не светил на стену точно прошли бы мимо. Того белесого столба света, лившегося сверху, который они с Сидоровым видели во время

своего возвращения в бомбоубежище по подземному тоннелю, не было. Люк был закрыт, да и электричество в бомбоубежище отключено.

–  Все, - радостно сообщил Альфред Окрошке, - пришли. Теперь наверх.

–  Лезь первым. Тебе сподручней люк открывать. У тебя руки свободные, а у меня костыли.

Альфред не заставил себя уговаривать, юрко вскарабкался по лестнице и сдвинул люк в сторону.

–  Василич, а тут свет горит, - сказал он сверху и быстро спустился вниз.
– Ты его отключил, когда мы тут с Сидоровым были?

–  Знамо дело, отключил. Экономика должна быть экономной.

–  Значит, его кто-то включил. Кто? Может там бандиты?

–  Не, не бандиты, - помотал головой Окрошка.

–  А кто тогда?

–  Догадываюсь я, кто там свет включил. Бирюк, мать его. Точно он.

И словно в подтверждение его слов сверху прозвучал хриплый голос

Бирюка:

–  Эй! Это кто там шараебится, ешкин кот?

–  Бирюк!
– обрадованно воскликнул Альфред.
– Это мы с Василичем. А бандитов там нет?

–  Нет тут никаких бандитов. Один я. Забирайтесь, помогу. А кто такой Василич?

–  Это я Василич, - авторитетно заявил Окрошка.
– Не знал, как меня по отчеству? Теперь знать будешь, рожа уголовная!

Бирюк помог выбраться Альфреду, потом они вдвоем втащили в тамбур

Окрошку с костылями.

–  А я сразу, как вы ушли, сюда определился, - рассказывал Бирюк по дороге к кубрикам.
– Перетащил сюда кое-что из утвари, малость продуктов захватил. Какие нашлись. Выбрал себе конурку, обустроился, вас дожидаючись. Проходите. Голодные, небось. Сейчас подхарчитесь.

…А где Сидоров?

–  Нет больше Ляксеича, - горестно сказал Окрошка, усаживаясь на лежак.
– Убили его.

–  Как убили?

–  Напрочь. Взорвали.

–  Ешкин кот!

Окрошка покивал головой:

–  Нету больше нашего командира. Теперь придется мне тут старшим быть.

–  А ты не ошибаешься? Ты точно знаешь, что Сидоров мертв?

–  Точно. Мертвее не бывает. Всего осколками от гранаты посекло.

Вот, - Окрошка вытащил из-за пазухи лакированный туфель на правую ногу, - это все, что от нашего Ляксеича осталось.

Бирюк принял из рук Окрошки туфель, подержал, вернул, сказал со вздохом:

–  Да, дела… Жаль мужика. Правильный был. По понятиям жил.

–  Да иди ты со своими понятиями…, знаешь, куда?
– Окрошка спрятал туфель на груди.
– Ляксеич нам всем заместо отца родного был. Он… Он… Мы за него отомстить должны. Вот!

–  Кому? Кому отомстить-то?

–  Пархому.

–  Пархому?

–  Ему, вражине!

–  Теперь понятно, ешкин кот, - сказал Бирюк задумчиво.

–  Чего тебе понятно?

–  Чеченские боевики. Ведь это Сидоров четверых замочил?

–  Двоих, - поправил Бирюка Окрошка.
– Двоих я уделал. И еще уделаю. Всех этих чернозадых! Всю их шайку-лейку! Во главе с вожаком ихним. Всех до единого к едрене-фене!