Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
Правильно. Пора тряхнуть стариной, а то что-то я застоялся, как конь в стойле.
– Не надо ничем трясти. Или ты опять за старое хочешь браться?
– Так я аккуратно. Как ты советуешь: цивилизованно.
– Вот и давай, становись цивилизованным. Банк организуем и через кредиты попробуем Екатерину Великую опустить. Да не только ее.
Кредитами кого хочешь закабалить можно. Я даже название придумал нашему банку.
– Какое?
– 'Парус'.
– Почему 'Парус'?
– 'Пар' - Пархоменков, 'Ус' - Усков. И вообще -
Парус! Мы с тобой под этим парусом…
Пархом пристально посмотрел на товарища.
– То есть ты хочешь сказать, что мы с тобой равноправными компаньонами будем? А бабки? Только мои?
– Мой вклад в общее дело другим будет.
– Усков легонько постучал себя по рано облысевшему черепу.
– Другим.
– Ну, ну, - сказал Пархом, - посмотрим.
– И бросил на Екатерину еще один, третий взгляд, внимательный и изучающий, так как бабенка из не заслуживающего его внимания сексуального объекта превратилась в потенциальную жертву.
– Леди, говоришь…?
И вдруг он ощутил холодок между лопатками.
Что это? Страх? Ощущение опасности? Бред! Эта малопулька будет для него легкой добычей.
– Пойдем отсюда, - тоном приказа сказал Пархом Ускову.
– Посидим где-нибудь, коньячку треснем. У меня с этого шампанского живот пучит.
Через два месяца Пархом снова встретился с Сидоровой, но тогда ей его уже представили, как банкира.
Катерина, не глядя, убрала визитку в сумочку и из приличия осведомилась о том, какова будет максимальная сумма кредита, если она вдруг решится его брать в банке 'Парус' и о процентах. Он ответил, как учил Андрон. Катерина удивленно вскинула ресницы и тут
Пархому словно из газового баллончика в лицо пшикнули. Он моментально забыл о цели своего знакомства с Екатериной Великой, перед собой он видел только женщину, которой хотел обладать. Он снова, как и в первый раз, ощутил холодок между лопатками, но внутренний жар похоти этот холодок нейтрализовал.
– Интересный вариант, - услышал он.
– Максимальная сумма, конечно, мало впечатляет, но проценты…
– Поехали ко мне, - брякнул Пархом совершенно не в тему.
– Куда? В банк?
– засмеялась она.
– Поздно уже. Да и в настоящий момент я не так уж остро нуждаюсь в кредитовании, чтобы убегать с вечеринки и подписывать договор.
– Какой к черту банк? Какой договор? Ко мне поехали. Домой. Мерин под парами.
– Это еще зачем?
– Познакомимся поближе!
– Зачем?
– Тебе понравится. Мне есть чем тебя удивить.
– Пархом похабно усмехнулся, и стало понятно, чем он собирался удивлять Екатерину.
То ли моча ему в голову ударила, то ли затмение какое нашло -
Пархом был в неком трансе, он не замечал, что Усков стоит в стороне, с ужасом смотрит на него и крутит пальцем у виска. Да если бы и увидел, вряд ли адекватно отреагировал бы. Катерина поглядела на
Пархома, как на больного, с состраданием и сказала:
– Вы бы хоть поинтересовались,
– А мне по барабану.
– Я мужа своего люблю, - сказала Катерина и, развернувшись, пошла прочь.
Значится так, сука, подумал Пархом, глядя вслед уходящей Катерины, ты сама напросилась. Мужа своего любишь? Люби до поры до времени.
Хотел тебя кинуть, потом передумал, а сейчас снова хочу!
И кинул.
С кидком не торопился. Приглядывался, изучал, вникал в основы бизнеса, постигал суть хитроумных банковских операций. Вдвоем с
Усковым за эти три года они превратили свой небольшой коммерческий банк в серьезную кредитно-финансовую организацию, организовали цепочку технологических фирм в оффшорах, подготовили тылы в Москве и за границей. За границей они вообще бывали часто, особенно в
Германии. Прикормить городское руководство оказалось делом простым, проще пареной репы. Они, отцы города, сами с нетерпением ждали - когда же придет человек, который будет давать им бабки. Дождались.
Параллельно Пархом укреплял и свой личный криминальный авторитет.
Он быстро прибрал к рукам местную братву, лично грохнув пару-тройку авторитетов и назначив на их место своих людей из Казани. Одному из
'бывших' удалось скрыться. Убежал, в чем мать родила, только пятки сверкали. Старый хрен, а резвым оказался. Пархом позже пытался его разыскать, но тщетно - как в воду канул. Ну, да и хрен с ним! Его людишки все как один присягнули на верность новому хозяину. Бирюком звали того 'бывшего'.
Усков как мог, старался отвратить Пархома от уголовного мира, и тот сдался. Доходчиво объяснив своим назначенцам, кто истинный хозяин в городе, он по совету того же Андрона выписал из далекой
Чечни через главу местной чеченской диаспоры двадцать боевиков для охраны банка и своей личной. Абреков в народе быстро окрестили черной сотней, хотя их всего было два десятка. Казалось, Пархом перестал иметь что-либо общее с местной уголовщиной, однако, он был в курсе всего криминального, что происходило в городе и назначенные им бригадиры ежемесячно делились с ним частью своей прибыли.
Прочно встав на ноги и натренировавшись на разной шалупони, отработав на них Андроновы технологии, Пархом приступил к реализации плана разрушения империи Екатерины Великой, которая тоже на месте не стояла и капиталы свои за это время приумножила.
И план свой он реализовал.
Пархом раскрыл паспорт Альфреда. На него глядел худощавый молодой человек, смазливый, с копной темных курчавых волос, правда, слегка редеющих по бокам высокого прямого лба и с неожиданно пухлыми губами
– типичный юноша-скрипач из еврейской семьи, подающий определенные музыкальные надежды. Во взгляде Альфреда была какая-то неуверенность. Казалось, что он очень хочет посмотреть куда-то вбок, или вообще - оглядеться по сторонам, но ему приказали смотреть прямо и он смотрит.