Осенний марафон

— А что природа делает без нас? Вопрос.

Бузыкин диктовал. Алла стучала на машинке с профессиональной быстротой.

— Кому тогда блистает снежный наст? Вопрос.

Кого пугает оголтелый гром? Вопрос.

Кого кромешно угнетает туча? Вопрос.

Зачем воде качать пустой паром,

И падать для чего звезде падучей?

Ни для чего? На всякий случай?..

Алла смотрела на него.

— Что ты? — спросил

Бузыкин.

— Как бы я хотела, чтобы у нас был ребеночек! — сказала она.

— Зачем?

— Он был бы такой же талантливый, как ты…

— Это не я талантливый, это они. А я только перевожу.

— Он бы тебя веселил, мы бы вместе тебя ждали…

— Алла, я свою жизнь переменить не могу.

— И не надо. Тебя это не будет касаться.

— Нет, Алла. Нет и нет.

У нее были на редкость крупные глаза. Они придавали ее облику трагическую миловидность.

По двору среди недавно поставленных домов и недавно посаженных деревьев шел человек с яркой спортивной сумкой. То, что он иностранец, чувствовалось, даже когда он молчал.

Бузыкин в трикотажном тренировочном костюме дремал, сидя на стуле. Звякнул дверной колокольчик. Бузыкин открыл дверь, радушно улыбаясь. Иностранец сиял утренней свежестью.

— Монин!

— Монин! — бодро откликнулся Бузыкин.

— Вы готов?

— Готов! Секундочку, доложусь жене.

Заглянул к Нине. Она была еще в постели.

— Нина, мы побежали.

— Господи, когда это кончится! Полчаса могла еще поспать.

Они бежали по улице. Бузыкин вслед за Биллом. Тот громко бросал советы через плечо, что привлекало внимание прохожих.

— Ту степс ин! Фор степс аут!

Бузыкин чувствовал себя неловко. Кроме того, ему хотелось спать. Кроме того, в его жизни сейчас было столько неприятностей, что обретение спортивной формы ничего не решало.

Из машбюро, где рабочий день еще не начался, Алла набрала телефонный номер. Нина сняла трубку.

— Алло!.. Слушаю. Ну что вы там молчите и дышите? Мяукнули хотя бы.

Положила трубку, сказала Бузыкину:

— В следующий раз бери трубку сам.

Бузыкин, Билл и Нина пили чай.

БИЛЛ. Это как называется?

НИНА (лучезарно улыбаясь). Хворост.

БУЗЫКИН (радостно улыбаясь). Хво-рост.

БИЛЛ. Очень вкусно.

БУЗЫКИН. Нина прекрасная кулинарка.

НИНА. Не напрягайся, дорогой.

БИЛЛ. Простите, очень быстро, плохо понимаю.

НИНА (улыбаясь). Это я не вам.

БУЗЫКИН (улыбаясь). Это она мне… Билл, рассудите, почему, если кто-то где-то молчит и дышит, то это звонят именно мне?

БИЛЛ. Простите, как?

БУЗЫКИН. Я говорю…

НИНА. Может быть, мы без Билла разберемся?

БИЛЛ. Простите?

БУЗЫКИН. Это она мне.

НИНА. Это я ему.

Трудно

выяснить отношения такого рода в присутствии иностранного гостя. Он может не так истолковать, сделать неверные выводы, увезти с собою за рубеж ложное впечатление.

Снова зазвонил телефон. Нина поставила аппарат перед мужем.

БУЗЫКИН. Да?..

Это была Варвара Никитична.

— Бузыкин, срочно звони Алле. Она у себя в машбюро.

БУЗЫКИН. К сожалению, сейчас не могу. Загружен работой.

ВАРВАРА. Слушай, Бузыкин, не валяй дурака. Ты у нее какую-то рукопись забыл. Она пыталась тебе об этом сообщить, твоя Нинка ее обхамила. Так что давай успокаивай.

БУЗЫКИН. К сожалению, сейчас очень загружен работой.

ВАРВАРА. Ясно. Нинка там рядом. Ладно, я ей сама позвоню.

БУЗЫКИН. Вот это не надо.

ВАРВАРА. Надо. Пока.

Бузыкин положил трубку.

— Веригин звонил из издательства… — обратился к Флетчеру: — Все торопят, торопят. У вас в Англии тоже так?

БИЛЛ. Тоже так, да.

НИНА. А тебе не показалось, что у него женский голос?

БУЗЫКИН. У кого?

НИНА. У Веригина.

Взгляд жены сделал его прозрачным.

БУЗЫКИН. Он через секретаря разговаривал. Через секретаршу…

БИЛЛ. Очень вкусно. Это как называется?

НИНА. Хворост. Извините, мне пора.

Вышла в прихожую.

БИЛЛ (тихо). Немножко сердится?.. Может быть, я лучше уйду? Или лучше остаюсь? Будет меньше скандал?

БУЗЫКИН. Плохо себя чувствует.

Нина показалась в пальто, весело улыбаясь.

— Мне пора на работу, Билл! Дальше вас будет развлекать Андрей.

БУЗЫКИН. Нина, если что-нибудь надо купить, скажи. У меня после института будет время.

НИНА. Купи цветы. Секретарше.

Ушла.

БУЗЫКИН. Пошла на работу.

БИЛЛ. Может быть, у вас тоже есть дела? Может быть, я отнимаю время?

Бузыкин посмотрел на часы.

— Немного времени есть.

Взял с полки иноземную папку, раскрыл.

— Я прочитал. В принципе все правильно. Но русское просторечие лучше бы переводить также просторечием. Вот, скажем, здесь у Достоевского: «Да за кого ты себя почитаешь, облизьяна зеленая». У вас «грин манки» — обезьяна. Здесь «облизьяна» — сленг.

Снова зазвонил телефон.

— Прошу прощения. (Снял трубку.) Слушаю вас.

Это опять была Варвара.

— Бузыкин, она ненормальная.

БУЗЫКИН. Кто?

ВАРВАРА. Наша Аллочка. Я ей сейчас попыталась все объяснить, причем очень деликатно. А она велела тебе передать, чтобы ты к ней больше не приходил. Бузыкин, что делать? Может, мне к ней подскочить?

БУЗЫКИН. Ни в коем случае. И вообще, кто тебя просил вмешиваться!

ВАРВАРА. Ну, братцы, вы мне надоели. Я всю ночь работала, я хочу спать. Пока.