Осенний призрак
Шрифт:
Я видел, как ты выходила из дома Катарины, Малин, а сейчас ты входишь в двери полицейского участка.
Ты ищешь утешения в чужих несчастьях, разве не так? Ты думаешь, что тебе станет легче от того, что другие страдают так же, как ты.
Ты высокомерна, Малин.
Но у тебя хороший нюх, здесь я отдаю тебе должное. Не бояться следовать своим предчувствиям, узнавать себя в ближнем —
Ведь мы паразитируем на любви, Малин. Мы добиваемся ее, когда того хотим, и в отчаянии пытаемся понять, чего же она от нас хочет. И что нам делать со всей этой любовью, дружбой, страхом и сомнениями?
Ты надеялась, что Катарина Фогельшё ответит тебе на этот вопрос?
Или что я прошепчу тебе об этом сейчас, когда мой рот находится всего в нескольких сантиметрах от твоего уха?
Вряд ли. Не все так просто.
Ты ответишь лучше нас, Малин.
А сейчас ты здороваешься со своим шефом Каримом Акбаром. Он не расскажет тебе, как только что отклонил предложение занять должность в миграционной службе, не признается в том, как ему хорошо здесь, в полицейском участке, что за время работы он научился ценить коллег гораздо выше, чем в начале своей карьеры.
И еще Карим думает о книге, которую сейчас пишет. Она посвящена вопросам интеграции иммигрантов в шведское общество, но работа над ней застопорилась и, похоже, надолго.
А ты, Малин?
Что ты собираешься предпринять?
Что ты думаешь делать со всей этой жизнью, зашедшей в тупик?
Одна мысль о «бумажном Аиде» способна вызвать приступ клаустрофобии.
Ловиса Сегерберг, Вальдемар Экенберг и Юхан Якобссон ездили в Эстгётабанк и на итальянскую виллу чтобы забрать бумаги Фредрика Фогельшё и два его компьютера, служебный и домашний.
На часах половина четвертого.
У регистрационной стойки толпятся стервятники, не теряющие надежды услышать более-менее обстоятельный рассказ об очередном убийстве. Но сегодня они не получат ничего, кроме коротенького пресс-релиза с именем жертвы. Карим отказался дать пресс-конференцию, не хотел мешать работе, как он только что выразился в буфете.
Юхан трет глаза и вспоминает свою жену, которая сейчас наверняка играет с детьми дома.
Теперь Фредрик Фогельшё.
Не успели они просмотреть и десятую часть документов Йерри Петерссона, как получили новую порцию бумаг в связи с другим преступлением.
Несмотря на молчание полиции, местное радио и телевидение вовсю вещают об этом убийстве. Они говорят о Фредрике Фогельшё и Йерри Петерссоне. Разумеется, на сайте «Коррен» эта информация на самом видном месте. Там же размещена большая статья того
У Вальдемара, попивающего сейчас крепкий кофе, измученный вид. Он пыхтит, стонет и, кажется, совсем не хочет работать. Ловиса, наоборот, с интересом просматривает содержание компьютера Фредрика Фогельшё, пролистывая документ за документом. Или она надеется найти там что-нибудь, связанное с Йохеном Гольдманом?
Вдруг Вальдемар вскакивает со стула, становится за спиной Ловисы и начинает массировать ей плечи.
— Тебе ведь приятно, не так ли?
Ловиса поднимается и поворачивается к Вальдемару.
— Не смей меня трогать! Не знаю, скольких женщин-полицейских ты успел ублажить за время своей работы, но со мной у тебя ничего не получится. Ты понял?
Вальдемар отступает, опуская руки и виновато улыбаясь.
— У тебя нет чувства юмора, крошка?
— Я получил письмо из Стокгольмского отделения Интерпола, — говорит Свен Шёман, приближаясь к столу Малин.
У той раскалывается голова. «Абстинентный синдром, [73] — думает она. — Ну, во всяком случае, не похмелье».
73
Абстинентный синдром — комплекс психических или физических расстройств, наблюдающихся у больного алкоголизмом или наркоманией после прекращения приема наркотика или алкоголя или уменьшения дозы.
— Йохен Гольдман покинул Тенерифе, — продолжает Свен, — три дня назад.
— И куда он направился?
— В Стокгольм, через Мадрид. Но после того как его самолет приземлился в аэропорту Арланда, следы его затерялись.
— То есть он мог собственноручно опустить конверт с фотографиями в мой почтовый ящик?
— Вряд ли. Однако теперь есть основания полагать, что он как-то связан с последним убийством. Ведь ему гораздо легче устроить это, находясь, например, в Стокгольме, чем на Тенерифе.
— То есть он был в Швеции, когда убили Фредрика Фогельшё, — задумчиво повторяет Малин.
— До сих пор никакой связи между ним и Фредриком не обнаружено, но посмотрим, что еще всплывет в бумагах, — отвечает Шёман.
— У нас ничего нет на него, — говорит Малин. — Он делает, что хочет. А фотографии в конверте, по-видимому, просто дурацкая шутка.
— Никак не могу понять, — недоумевает Свен, — зачем он прилетел в Швецию именно сейчас?
— Кто знает, — отвечает Малин. — Но я не сомневаюсь, что эти снимки — его рук дело. Ничего другого не приходит мне в голову. Аронссон навела справки: среди тех, кто недавно вышел на свободу, нет ни одного, у кого были бы основания мне мстить.