Осенняя молния

Даркевич Марина

— Демонтируем, — распорядился Максим. — Можно взять стул?

Ольга вспомнила, что этот стул кто-то зачем-то двигал прошлый раз, пока она готовила чай на кухне.

— Берите, — сказала она, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями.

Женя Гузеев вынул отвертку, встал на стул, взялся за светильник и начал делать какие-то манипуляции с инструментом. Через несколько секунд вытащил откуда-то из недр лампы небольшой черный кубик, примерно сантиметр на сантиметр. Слез со стула, положил его на стол, рядом с компьютером Ольги. Потом подтащил стул к шкафу, снова взобрался повыше, нашарил на верхотуре еще один предмет, точно такой же. Подошел к столу, положил его рядом с первым кубиком.

Ольга

пока еще ничего не понимала.

— Это что? — спросила она.

— Камеры, — произнес Снежков.

— Камеры? — переспросила Ольга.

— Да. Контрабандный товар, — сказал Снежков. — Есть еще автономный ресивер. В туалете спрятали?

— В ванной, — тусклым голосом ответил Женя. Не говоря ничего, он скрылся там, запустил руку куда-то в сплетения труб и вытащил плоскую серую коробочку, размером с половину пачки сигарет. Все соблюдали тишину, пока он не вскрыл устройство и не извлек оттуда небольшой предмет, подозрительно похожий на твердотельный флеш-накопитель приличной емкости.

— Ольга Викторовна, у вас есть что-нибудь такое, чем можно хорошо стукнуть? — спросил Снежков. — Обычный молоток сойдет. А если к нему еще железка, то вообще замечательно…

— Надо было нам подготовиться и взять все с собой, — резонно заметила Дилара.

— Есть кое-что, — сказала Ольга. Словно во сне, она прошла на кухню, взяла там колотушку для отбивных и универсальные клещи, которыми можно было при желании делать многое — от колки орехов до давления долек чеснока. Вернулась, протянула орудия Жене. Тот присел на пол, вставил накопитель между зубьев клещей и ударил сверху колотушкой. Электронное устройство хрупнуло и рассыпалось, оставив на полу осколки кремниевой платы и керамического корпуса.

— Газету же можно было подстелить, — сказала Инна. — И в камерах еще «микро-эс-ди» должны быть.

Женя вынул из камер плоские флешки и с легким щелчком переломил каждую пополам.

— Теперь рассказывайте, — безнадежным голосом произнесла Ольга. — Хотя нет, давайте все сядем. Я уже не могу стоять и спокойно смотреть на этот бред, который тут происходит.

Через минуту хозяйка и гости расселись. Ольга устроилась в кресле, девушек усадила на кровать поверх покрывала, Максим сел на стул, а Женя принес для себя табуретку из кухни.

…Душой заговора была Инна Воробьева. Жутко приревновав одноклассника еще в тот памятный августовский день к сексуальной и красивой учительнице, она в конце концов уверилась в их связи — основания к тому, естественно, имели место. Инна и ее подружка Лариса устроили за Максимом слежку, и «вычислили» оба его визита на квартиру к Точиловой. А незаметная тихоня Дилара проникла в подъезд и, прижимая ухо к замочной скважине, долго внимала крикам и вздохам. Насладившись услышанным, доложила о результатах разведки Инне и Ларисе. Состав «преступления» был налицо, приговор вынесли, осталось решить вопрос со способом наказания. После долгих дебатов юные негодяи решили установить в квартире Точиловой пару шпионских камер высокого разрешения и спрятать приемное устройство с накопителем, работающее по таймеру. За пару-тройку недель флеш-диск заполнится полностью, но три-четыре интересные сцены в постели учительницы он зафиксирует. В принципе, хватит и одной, чтобы как следует ославить коварную разлучницу и нарушительницу неписаных законов.

План этот расстроился словно бы сам по себе. Во-первых, заговорщиков понемногу начал выявлять Снежков. После недавней беседы с Толиком он стал уделять встречам групп одноклассников больше внимания. И скоро обозначил компанию, в центре которой находилась его бывшая девушка. А на периферии — Женя Гузеев, с кем у Максима сложились отношения пусть не дружеские, но вполне нейтральные. Делить им было нечего. Еще накануне Снежков подошел к Гузееву и «в лоб» спросил о том, какую гадость замыслила Воробьева. Разговор этот немного обострил отношения между юношами, но после вчерашнего открытого урока Гузеев подошел к Максиму сам и заявил, что он больше не желает принимать участие

в каких-либо кознях против Точиловой. Заговорщица Лариса Чалдонова, по ее словам, находилась под столь сильным впечатлением от выступления Ольги Викторовны, что подошла к Инне и сказала лишь одну фразу «я не смогу с этим жить, если мы так с ней поступим». Инна заявила, что не желает принимать ничьих демаршей, и тогда ее начал убеждать сам Максим. Одним из главных аргументов стал тот, что если какая-то связь и существовала между ним и Точиловой, то сейчас она порвана. Причем по инициативе Ольги Викторовны. Словом, ближе к вечеру вся четверка злоумышленников плюс Максим собралась для переговоров в том же фудкорте торгового центра. После короткого совещания было принято решение покаяться и уничтожить любую информацию, добытую негласным путем в квартире учительницы.

— Простите нас, Ольга Викторовна, — произнес банальную фразу Женя.

Ольга молчала.

— Кроме нас пятерых, никто ничего не знает, — сказала Дилара. — И не узнает никогда.

— Можем оставить вам эти штуки, — немного невпопад проронила Инна.

— Уходите, — сказала Точилова. — И забирайте с собой эту гадость.

— Мы понимаем, что поступили… — начала было Лариса, но Ольга перебила:

— Меня не интересует, что вы сейчас скажете. Я вижу, что вы хотели сделать. Вижу, что в итоге сделали. Просто уходите и закройте за собой дверь. Хорошо?.. Я не могу с вами сейчас разговаривать.

— Но, может быть, потом… — пробормотал Женя, но уже поднявшаяся с кровати Дилара ткнула его локтем в бок. Лариса быстро собрала электронную аппаратуру со стола и сложила к себе в сумку. Ученики тихо, чуть не на цыпочках, вышли из комнаты, с минуту погремели в прихожей обувью, потом покинули квартиру. Щелкнул замок.

Ольга еще долго сидела в кресле, не шевелясь, оглушенная, опустошенная. В какой-то момент она вдруг поняла, что вечерний свет с улицы сменился непроглядной тьмой. Посмотрела на телефон — час ночи. То ли проспала несколько часов, то ли провела их в непонятной «отключке». Поднялась, пошатываясь, зажгла торшер. Некоторое время потерянно бродила по квартире, зашла в кухню, приготовила бутерброд и заварила чай. Рутинные действия немного привели ее растрепанные мысли в порядок. Взяв с собой чай и бутерброд, вернулась в комнату, включила компьютер.

Лена пыталась три раза выйти на связь — дважды стучала в скайп, один раз — в мессенджер. По ее словам, сильно беспокоилась — не случилось ли чего. Сейчас подруга была не в сети, поэтому Ольга открыла мессенджер и стала набирать сообщение. Суть которого заключалась в том, что да, случилось. Нет, ничего плохого или страшного. Но сейчас у нее такой беспорядок в голове, что подробно рассказывать не готова. Позже — сколько угодно.

Через соцсеть пришло сообщение от Толика — он радостно извещал, что их семья в едином порыве приняла наконец решение продать Ольге долю в квартире. В почте обнаружилось письмо от некоего Эмиля Селиверстова — коллеги Виноделова из местного института биотехнологий и биотоков. Научный сотрудник сообщал, что готов принять Точилову в лаборатории и сделать снимки по методу Кирлиан. Ольга ответила, что пока не готова она (но на следующей неделе будет располагать временем), и оставила на всякий случай свой номер телефона.

Больше общаться ни с кем не хотелось. Чтобы отвлечься, Ольга открыла поисковик и забила одно только слово «тантра». Начала читать статьи по ссылкам. Занятие увлекло, и Точилова просидела за изучением новой для себя темы до тех пор, пока глаза не стали слипаться.

…Под утро приснилось, что она идет по какой-то улице вместе с Мелиссой. При этом девушке совсем не хочется идти, куда ее ведет Ольга. Точилова же настаивает на своем, они продолжают путь, как вдруг из-за угла на них вываливается нечто темное, жуткое — вроде человека-овцы из «Малхолланд Драйв». Женщина и девушка бросились наутек. Во сне бежать тяжело — ноги словно чугунные… Впереди Ольга вдруг увидела гараж, бывший когда-то ее собственным. Женщина и девушка открыли дверь, проскочили внутрь… Но страшное чудовище уже поджидало их там. Оно с глухим ревом бросилось на беглянок.