Осевая метка. Шехар
Шрифт:
– Черт, - Она подняла правую руку. Затем левую: - Сатана.
Я оглядел гражданских, забывших как дышать. Мельком отметил, что чуть дальше по улочке нарисовались знакомые черные силуэты, и отчеканил:
– Смена! Рада! Всем!
И вот тут народец проняло – цивилы порскнули испуганными тушканчиками, стараясь просочиться в ближайшие проулки-отнорки.
– Да как же с тобой, бля, не просто, - пробасил Бур, приближаясь. Его молодые напарники дернули оружием, готовясь насаждать справедливость, но гвардии-старшина жестом остановил действо.
Я вопрошающе
– Не перегибай, - проскрипел патрульный. И щелкнул пальцами: - Покажи, что полагается.
Метку четвертой бригады черный изучал не более секунды. Кивнул своим мыслям и заученными жестами направил охранку в бараки. Гвардейцы, не проронив ни слова, технично обогнули выступивших на улицу Замеса с Шестом и скрылись в здании. Через пяток секунд внутри кто-то завыл – тоскливо, страшно и безысходно.
– Гвардия выражает благодарность за содействие в поддержании порядка, - уведомил улицу Бур. Чуть тише добавил: - Чертов Опал. Не упустил возможность.
– Обсудим? – принял я подачу.
– А почему бы и нет. – Гвардеец лихо свистнул. В оконце незамедлительно высунулся молодой патрульный. – Закончите здесь и дальше по маршруту. Позже догоню.
Черный безэмоционально кивнул. В доме продолжали выть.
– Возвращайтесь, - сказал я бойцам. И намекнул Крысе: - Брось уже.
Головы бледными снарядами ушли в окно барака. Внутри матюгнулись и заперхали, сдерживая рвоту.
– Причина веская? – для приличия уточнил Бур.
– Они подрезали Пушинку, - ответил я равнодушно, и гвардии-старшина поморщился, точно надкусил прогорклый лимон.
– Бесячая баба, - признался черный.
– По мне так лучше бы сдохла.
– Она со сменой.
– Да мне насрать, - черный махнул рукой вниз по улочке. – Давай туда, там есть местечко из полезных.
Я проводил взглядом бойцов, торопливо убывших в сторону дома, и хмыкнул. Драка кончилась, начались политесы, а значит можно сгрузить вопросы на командира. Но так и так хотел побеседовать с гвардии-старшиной – кое-что прояснить со служивых позиций.
Очередная забегаловка из разряда уличной прикормки ничем не блистала - двор, сарай, кирпичные развалы, огни и несколько столиков, сложенных из ящиков и обрезков досок. Мнимый приват, обеспеченный статусностью патруля.
Хозяин кивнул Буру как старому знакомому и показал на столик в углу, обозначенном безликими стенами. На одной из стен кто-то криво написал белой краской «Чин-Чин». Гвардии-старшина, усаживаясь, перехватил мой взгляд и пояснил с усмешкой:
– Чин-Чин был отморозком. Закончил плохо - очень плохо.
– Намекаешь на что-то?
– Хасим, накинь пару кружечек!
– окликнул хозяина черный. И вновь усмехнулся: - Не люблю, намекать. Но, пожалуй, что да – намекаю.
Не могу прочитать гвардии-старшину – в чем его интерес, за что ратует и когда готов рвать. С виду опытный служака, намертво сжившийся с ролью лид-патрульного сектора 29, а копнешь поглубже и стройный образ сыпется. При этом камрад привечает смену №7, что напрягает еще сильнее.
Я отхлебнул
– Че тебе надо, Бур?
– Это мои улицы, – напрягся служивый. – Я за них отвечаю.
Неужто банально ратует за свою вотчину? За родную околицу, где знаком каждый кирпич, а брусчатка за десятилетия натоптана патрульным маршем. Так просто?
– Ты здесь родился что ли? – спросил я на пробу.
Бур мгновенно замкнулся:
– А ты, сука, отче что ли, чтобы я тебе душу изливал? Ты платишь за мое доброе отношение, выполняешь поручения, и мы живем дальше довольные друг другом.
– Так никто и не против, - усмехнулся я. – Не дергайся.
Помолчали, добивая напитки. Бур чутка охолонул, но продолжал играть желваками аки самый грозный солдатик во дворе. Забавно, право слово - думал картина серьезнее. Хотя не стану исключать, что гвардии-старшина умело разыгрывал спектакль, формируя у оппонента правильные реперные точки. Картина смутная, говорю же.
– Так что там по Опалу? – пора вернуть разговор в конструктивное русло.
Черный слегка посветлел лицом, переключаясь на животрепещущую тему. Знать не настолько зол, как хотел продемонстрировать. А нам только в масть, как говорится.
– Карьерист и говножуй.
– Понимаю, - согласился я с оценкой.
– А конкретнее?
– Он выходец из четвертой бригады, - недобро щурясь, продолжил Бур.
– Прежде чем начать карьеру в магистрате, изрядно потоптал зоны в поисках счастья. Ну и понято сохранил кой-какие контакты. А словил удачу, так и старых корешей не забыл. Думаю, не за спасибо, конечно, но то к делу не относится. Ты же понимаешь, на что вас подписывают?
– Буду рад комментариям.
– Четвертым позарез нужны хорошие отмычки - команды, которые могут пройти через дерьмо и не сдохнуть. И вас, сука, угораздило попасть прямиком к ним в сети.
– Напомни, зачем я поперся в магистрат?
– Отмычки долго не живут. Правило такое.
– Бур вопрос проигнорировал. Даже в лице не поменялся.
– Знавал одну ватагу, которая продержалась 12 выходов. Но это абсолютный и почти невероятный рекорд. А мне как-то не хочется лишаться источника дохода, смекаешь? Вы и так всех лихих парней зашугали.
– Всех?
– уточнил я холодно.
Черный слегка увлекся и сам понял это. Здесь на каждом углу если не ватага, то сборище человечков по интересам - каждый ищет фарта и светлого будущего. И с каждого можно кое-что поиметь, если подобрать правильный ключик.
– Не борзей, - отмахнулся Бур, припадая к кружке.
– Я это к чему? Вы там сильно жопы не рвите. Отмычек посылают в аномалии, а там никакой конкретики. Есть проходка - хорошо, нет - тоже принято к сведению. Бонусов не получите, но и шкуру сохраните.
– Приятно, когда о тебе заботятся, - подтвердил я. Собеседник врал, что в контексте становилось любопытным.
– Куда вас посылают?
– вновь проигнорировал подачу старшина.
А вот и тепленькая пошла.
– Зона Кельсерра, объект Купель.