Ошибка маленькой вселенной
Шрифт:
— Придумали, — Тима пожал плечами, — но кто же будет ставить модуляторы гравитационного поля на промышленную станцию? Ну ладно, нам пора двигаться. Хватайтесь уже! Велик можно тут оставить — уборщики подберут, и отправят на консервацию. Потом заберете.
Тима вдруг как по волшебству, ни от чего не отталкиваясь, ловко подлетел к Андрею, и протянул ему ногу. Тот, поколебавшись секунду, ухватился за щиколотку. Коричневый блестящий материал Тиминого комбинезона оказался неприятно-прохладным и скользким на ощупь. Тоня последовала его примеру.
Сцепившись
— Слушай, у тебя где-то маленький реактивный двигатель спрятан? — Не переставая по дороге оглядываться по сторонам спросил Андрей, — почему-то его не слышно совсем.
— Хе! Мы же на цивилизованной станции! Я пользуюсь крюком. И вы научитесь! — ответил Тима, не оглядываясь, и тут же уточнил: — если, конечно, захотите.
— А Месси? — Продолжал любопытствовать Андрей, — у него-то лапы!
— Тоже крюк. Церебральное управление.
Они нырнули за незаметную переборку, и оказались в тоннеле круглого сечения, равномерно освещенном белыми панелями. За очередным поворотом их ждали трое: седой высокий старик восточной наружности, в белом комбинезоне, расшитом какими-то символами, и два коренастых парня в твердых скафандрах с шарнирными соединениями. Эта пара, судя по всему, была вооружена: в руках застыли удлиненные полупрозрачные «трубки». Тоня про себя отметила, что «стволы» «трубок» были направлены вниз, а не на них.
— Учитель, — Тима почтительно склонил голову, когда подлетел к старцу, — я обнаружил их там, где ты и говорил. Это невозможно, но они попали на тропы без кота. Дикие странники.
— Спасибо, Тима, — кивнул старец, и посмотрел на Тоню с Андреем, лучезарно улыбнувшись, — давайте знакомиться, ребята.
— Не, че-то тут не то! — Вдруг сказала Тоня, и потрясла головой, — не верю нифига, и все тут! Ну невесомость. Ну космос. Оки. Земля в иллюминаторе. Тоже, в принципе, норм. Но это что за Гендальф, орбитальная версия? Мы под наркотой, да? Или гипноз? Ребят, колитесь, а? Когда меня отпустит?
Старец продолжал улыбаться.
— Тоня, — мягко сказал Тима, — поверь, все взаправду. И говори с Оракулом более почтительно, пожалуйста.
— Ну вот! — Она всплеснула руками, — он еще и оракул, оказывается. Так. Стоп. Оракул из космоса, который говорит по-русски?! Внезапно! — Она победно улыбнулась, — короче — это стопудово глюк!
— Если хочешь — могу ущипнуть, — предложил Тима.
— Дорогая, почему ты думаешь, что мы говорим по-русски? — Вмешался старец; его голос звучал мягко, успокаивающе — но и властно одновременно, — Тима, их знания о тропах совсем ничтожны, верно? Ты не делился с ними базовыми вещами? — Добавил он, обращаясь к ученику.
— Нет, учитель, — кивнул Тима, — времени особо не было. Прошу прощения.
— Девочка, закрой глаза, — попросил Оракул; Тоня почему-то подчинилась, — представь, что ты говоришь с кем-то из родственников.
Образ прабабушки возник перед глазами, неожиданно ясный и четкий. Добрые глаза, неизменный платок, родная улыбка… Тоня невольно улыбнулась, и произнесла: «Эль аллеиер омма нэ!» И тут же испуганно открыла глаза, задыхаясь от неожиданности.
— Мы говорим на ромдильском диалекте амаркадского, девочка, — все так же доброжелательно сообщил старец, — события развиваются слишком быстро, узнать надо так много… но не спеши поглощать знания, девочка. Они только умножают печаль.
— Тропы меняют нас, — сказал Тима, — мы учимся слышать и понимать наших котов. И мы всегда говорим на языках тех миров, куда тропа нас приводит. Это фундаментальное свойство. Наши ученые считают, что тропы — это информационный феномен, а не физический, поскольку они лежат вне структуры нашей вселенной.
— Тима, а ты молодец, — одобрительно улыбнулся Оракул, — в двух словах изложить содержание сотен томов, наполненных зубодробительными формулами не каждый сможет. Однако же, молодые люди, давайте продолжим знакомство.
— Ребят, вам надо представиться, — пояснил Тима, — это традиция общения с Оракулом, обойти ее невозможно.
— Я Андрей!
— Тоня.
— Очень приятно. Я — Оракул трех миров. Добро пожаловать, дети. Я очень вас ждал.
— Стоп. Но имя-то у вас есть? — Тоня негодующе всплеснула руками.
Тима вздохнул, и закрыл правой ладонью лицо.
На станции ребятам выделили отдельные каюты. Причем, если верить словам Тимы — лучшие, что были в станционном резерве. До обеда у них было время передохнуть. Тоня, следуя замысловатым инструкциям, попыталась принять душ. К счастью, в душевой была очень продвинутая электронная система, которая немедленно вызвала спасателей, когда начались проблемы. Без их помощи она бы точно захлебнулась.
Впрочем, неудача с душем ее совсем не обескуражила. Продолжая изучать каюту, она обнаружила что-то вроде терминала с выходом в местный аналог Интернета.
Надписи на чужом языке под картинками, фотографиями и видео были незнакомыми на вид, но она без труда понимала их смысл. Общение с письменной чужой речью оказалось более необычным опытом, чем разговор вслух. Отдельная история вышла с клавиатурой. На ней оказалось не больше десяти символов. Если не задумываться — то набирать поисковые запросы, писать предложения можно было безо всяких проблем. Но, стоило немного заострить внимание на том, как именно она подбирает буквы и символы, как удается набирать самые сложные символы всего десятью клавишами — все, пальцы переставали работать. Только после нескольких экспериментов она начала понимать, что одна часть клавиш — это некие базовые фигуры, которые, если указать другими клавишами нужное место, формируют готовые слова и фразы. Если бы Тоня знала корейский язык — принцип письма показался бы ей очень похожим на Хангыль.