Ошибка в объекте
Шрифт:
Демин открыл дверь своего кабинетика, распахнул ее пошире, пропустил всех вперед, сам вошел последним.
— Прошу садиться, граждане дорогие. У меня не столь просторно, как в ресторане, но что делать! Да, можете пока раздеться, вешалка за тем шкафом… Она, правда, не рассчитана на такое количество гостей, но ничего, для пользы дела потерпит.
— Вешалка, может быть, и потерпит,— передернула плечами Равская.— Будем ли мы терпеть… Я, например, не намерена. Надеюсь, извинения вам придется принести раньше, чем…
В кабинет вошел Кувакин.
— Валя,
— Он что, из этой же компании?
— Вряд ли… Непохоже.
— Тащи его сюда, чего ему там одному скучать.
Через минуту в дверь осторожно протиснулся длинный тощий парень с загнанными, красными глазами. В руках он держал мокрую кроличью шапку, с пальто капала вода — нужно было не один час ходить в такую погоду, чтобы довести его до такого состояния.
— Проходите,— сказал Демин.— Давайте знакомиться. Моя фамилия — Демин. Мне сказали, вы искали меня. В чем дело?
— Понимаете…— парень оглянулся, посмотрел на женщин, не решаясь заговорить при них. Встретившись глазами с Равской, он нахмурился, будто вспоминал что-то, потом кивнул, негромко поздоровался.— Простите, я вас сразу не узнал,— добавил он.
— А я тебя и сейчас не узнаю,— ответила Равская.
— Ну как же… Помните, нас Наташа познакомила… Мы случайно на улице встретились… Помните?
— Обознались, молодой человек.
— Позвольте, Ирина Андреевна,— вмешался Демин,— разве вы не знали Наташу?
— Не знаю, о какой Наташе он говорит.
— О Селивановой,— ничего не понимая, сказал парень.
— Не помню столь приятного факта в своей биографии, как знакомство с этим молодым человеком.— Равская отвернулась.
— Ну это уже неважно,— сказал Демин.— Коля, ты заполняй пока бланки, а я с товарищем потолкую в коридоре.
Они вышли, сели на жесткую деревянную скамью недалеко от дежурного. Гулкий пустой коридор, освещенный несколькими маленькими лампочками, казался длинным и угрюмым. Воняло хлоркой, сыростью, мокрыми досками пола — видно, уборщица была совсем недавно.
— Как тебя зовут? — начал Демин.
— Костя. Костя Гладышев. Понимаете… Я был в квартире, где жила Наташа, и мне сказали… В общем, мне все сказали… Там у нее сосед, Анатолием зовут… Он наказал, чтобы я обязательно к вам подошел… Сказал, будто вы расследуете это дело… А раньше я не мог… Не мог, и все.
— Понимаю. Раньше меня здесь и не было. Молодец, что пришел. Как ты думаешь, почему Наташа так поступила?
— Понятия не имею! Никаких причин! Может быть, вы знаете? Скажите, почему именно она?! Мало ли людей, которым просто необходимо покончить с собой, чтобы хоть что-нибудь сделать полезное для людей!
— Ну, ты, Костя, даешь! — крякнул Демин.— Спрашиваешь, почему именно она… Видишь ли, дело в том, что не только она… Те дамы, которых ты видел в кабинете, все эти солидные, ухоженные дамы каждый день немного кончали с собой, если можно так выразиться. Все они самоубийцы. Правда,
— Они продавали себя? — спросил Костя отрешенно.
— И это было. А теперь продают друг друга. Конечно, не повстречай они эту мадам, все было бы иначе, они жили бы другой жизнью. Вряд ли они были бы счастливы, да их и сейчас счастливыми не назовешь, но жизнь у них была бы иной… И Наташа твоя была бы жива… А с другой стороны… они сами виноваты. Клюнуть на такую дешевку! Соблазниться даровой выпивкой, закуской, манерами потасканных заморских кавалеров…
— И Наташа?
— Нет, с ней было иначе. И проще, и сложнее. Ее обманули. Небольшая провокация, немного шантажа… А когда Наташа спохватилась, было поздно… Скажи, последнее время она ни на что не жаловалась, ничто не угнетало ее?
— Знаете, что-то было… Говорим, смеемся, а она вдруг сникнет вся, будто вспомнит что-то неприятное… Потом рукой махнет, как отмахнется от чего-то, и опять все нормально… Но, наверно, и про меня такое можно сказать… когда со мной что-то случится, когда я… погибну, к примеру.
— Не торопись, Костя, не надо. Как она тебя познакомила с этой дамой? Когда? Где?
— Месяца три назад мы ее случайно на улице встретили… Я забыл, как ее зовут… Наташа ее Щукой назвала.
— Как?
— Щукой. Я понимаю, это несерьезно…
— Боюсь, что это очень серьезно. Где-то я сегодня слышал это слово… Щука… Надо же — забыл. А разговор был… Скажи, а как именно, с каким выражением она ее Щукой назвала?
— Ну, мы шли по улице, Наташа увидела ее метров за тридцать… И говорит… Надо же, говорит, со Щукой встретились… Ей это неприятно было. И положение возникло странное… Она меня никак не представила, ее тоже никак не назвала… Только по имени-отчеству.
— Надо же — Щука,— пробормотал Демин.— Кто же мне сегодня говорил о Щуке… Ну, ладно, пошли, я посажу тебя в отдельной комнате, и ты все, не торопясь, изложишь. Опиши встречу с этой дамой, как к ней отнеслась Наташа, как она ее назвала… В общем — все. И как можно подробнее. Заходи сюда. Садись. Вот тебе бумага, ручка — пиши. В конце не забудь указать свои координаты. Кто ты, что ты, где живешь, чем занимаешься, адрес, телефон. Добро? Я зайду через полчаса. Без меня не уходи.
В кабинете Демина царило гнетущее молчание. Он прошел на свое место, сел, достал бланки допроса, по очереди осмотрел всех, будто проверял наличие явившихся.
— Равскую попрошу остаться, остальным придется выйти в коридор. Там есть скамейка, располагайтесь. Итак, Ирина Андреевна, продолжим наши игры.
— Игры, говорите? — Равская недобро усмехнулась.— Я смотрю, вы привыкли играть человеческими судьбами… Для вас это, оказывается, игры… А ведь я в суд подам. И вам придется отвечать.