Осиновый кол прилагается
Шрифт:
– Кто ты? И зачем собираешь волчьи ягоды? – Произнёс всадник на гнедом жеребце высокомерным тоном.
Я подняла на него голову. На вид не более двадцати пяти лет. Черты лица по-аристократически изящны, светлые волосы зачёсаны назад. Весь его вид выражал лоск и горделивое превосходство. Серо-голубые глаза под изогнутыми бровями смотрели холодно, идеально сочетаясь с брошью на шейном платке.
– А вы сами кто? – Бросила я и немного попятилась.
Ко мне прогарцевал второй всадник на чалой кобыле и нарочно сделал так, чтобы его лошадь задела мою корзину с ягодами.
–
– Перед тобой наследный сын маркиза Виены граф Натаниэль Кристан Виенский, смерд, окажи почтение, – встряхнул рыжими космами всадник на чалой.
Нож у меня конечно был, но пускать его в ход не было ни смысла, ни возможности. Я сделала книксен или что-то вроде того. А потом с ужасом сообразила, что я претворялась парнем, а парни книксены не делают.
– Как смеешь! – Взревел рыжий и замахнулся плёткой на меня – я инстинктивно пригнулась.
Но ударить он не успел, его остановил блондин с надменным лицом. Всего лишь подняв вверх указательный и средний палец.
– Полно, Датмир. – А от тебя, – он указал на меня своим приподнятым вверх подбородком, – Я жду ответа на свой вопрос.
И тут вмешался третий черноволосый всадник на чубарой кобыле и в этот миг я его узнала – тот самый посыльный, что принёс вчера письмо от маркиза, которого я облила святой водой и чуть не вонзила бедолаге кол в сердце. Мнда, неудобно как-то получилось. Заговорил он в полголоса, но я отчётливо слышала каждое слово:
– Это тот умалишённый, про которого я рассказывал. Сначала он заявил, что я обгадился и мне надо поменять исподнее, а потом заорал, что не приглашает меня. А потом… потом облил меня чем-то, надеюсь не мочой и как накинется с копьём на меня. А тут второй из-за угла как выскочит, но я сбежал, не дался аспидам.
– У простолюдинов суеверие, что нельзя никого в дом приглашать, вот всякую дребедень и орут, – пояснил сын маркиза, чуть склонив голову к смотрящему на меня исподлобья незадачливому «почтальону».
– Так этот Тилли одного из своих пациентов, страдающих слабоумием поди и пригрел. – Заключил рыжий Датмир. – Кретин вместо лекарственных трав ему волчьи ягоды собирается притащить.
Рыжий мне сразу больше всех не понравился. В общем-то все трое как на подбор, но «почтальона» хоть понять можно, сама его перепугала до белого колена. Но, раз нож в ход пускать нецелесообразно придётся прогнуться.
– Мастер Тилли, велел мне собрать травы и ягоды, – я сделала упор на последнем слове, – перед поездкой к вашему батюшке, ваша светлость.
Я поклонилась.
– Ваше сиятельство, – поправил меня сын маркиза. – Хочешь быть учтивым, зови меня ваше сиятельство или граф Натаниэль Кристан Виенский. А где, собственно, твой учитель, он уже должен быть у Синих гор, в нашем поместье.
Конь под блондином нетерпеливо зафыркал. А я ещё раз поклонилась, чтобы задобрить этого высокомерного мажора и, стараясь, придать своему голосу учтивости, проговорила:
– Мастер Тилли ещё болен. Но через пару дней мы с учителем непременно прибудем куда велено.
– Этот слабоумный тоже поедет? – Не на шутку перепугался «почтальон».
Сын маркиза
– Выезжаете сегодня же. Я пришлю дормез.
Не дожидаясь реакции с моей стороны, граф Натаниэль Кристан развернул коня и пустил аллюром. Остальные последовали за ним.
Грэг Тилли новости не обрадовался и выглядел крайне обеспокоенным.
– Алина, а вдруг я заражу маркиза? И его сына?
– Значит не пропадут наши плесневые хлебцы, – хитро улыбнулась я, представив, как буду поить вонючей жижей чванливого сына маркиза.
Как и обещал граф Натаниэль Кристан вскоре мы из окна увидели, как к нашему дому подъезжает вместительная карета с закрытым верхом, запряжённая шестёркой лошадей. Я ахнула. Неужели я проедусь в настоящей карете, как в исторических фильмах?! А ещё увижу настоящий замок!
– Чего ты, улыбаешься, Алина? – спросил из-за спины Тилли.
– Я никогда не ездила в каретах, – призналась я.
– В таких роскошных я тоже не ездил. Ты приготовила котомку с травами?
– Да, учитель, – кивнула я, не отрывая глаз от приближающегося дормеза.
Кучер остановил карету в ста метрах от двери нашего дома. Дверца открылась и из неё бодро выпрыгнул немолодой господин в серой шляпе и тёмном плаще на двух завязках.
– Идут к нам, – возвестила я здравника.
– Отойди от двери, Алина, и не вздумай приглашать в дом.
Я вспомнила свой конфуз с «почтальоном» (ну, вернее со слугой, выполняющим почтовые поручения), который никак не мог понять что ему делать раз его не приглашают.
В дверь постучали.
– Я вас не приглашаю! – Возвестил Тилли.
– Учитель, а может не всем знакома такая форма ммм… приветствия. Может…
Я не успела закончить мысль. Гость был явно знаком со сторнуловской практикой «приглашать, не приглашая» и уже, открыв дверь, шагнув внутрь.
– Здравия, Грэг Тилли, давненько не виделись, – поприветствовал учителя незнакомец в плаще.
– Донсон Брауниг! Какими судьбами! – Обрадовался здравник и в несколько шагов оказался рядом со знакомцем.
Мужчины дружески обнялись, похлопывая друг друга по плечу.
Имя Донсона Браунига неоднократно звучало из уст мастера Тилли. Причём всегда в хвалебном ключе. Со слов учителя, я тоже сложила вполне лестное представление об этом человеке. Он первым опроверг расхожее мнение о том, что большую часть тепла женское тело теряет через голову и вытекающую из этого необходимость постоянного ношения головных уборов. Он первым заявил о бесполезности кровопускания как способа лечения. Именно от Донсона Браунига Грэг Тилли узнал о способах противостояния вампирам, он, собственно, и научил жителей Сторнула «приглашать, не приглашая». Проведя большую часть сознательной жизни в монастыре, отец Брауниг покинув святую обитель полностью погрузился в мирские дела. Но при этом он не переставал искать следы носферату, сделав это главной целью своего существования. Тилли рассказывал, что причиной тому была личная трагедия Браунига, в детали которой учитель меня так и не посвятил.