Осиновый кол прилагается
Шрифт:
– Позавчера здрав был, играл с нами, а под утро занемог, а к закату и вовсе горячий стал, будто на огненной сковороде кто его поджаривал, испарила на лбу, буровит невнятицу, глаза покраснели. Мы думаем его сглазили или даже прокляли, помогите, мастер, вы знаток таких дел.
Похоже на вирус гриппа, все симптомы.
– Скажи, а ещё кто в семье занемог, – спросила я мальчика, пока Тилли собирал в авоську высушенные травы.
– Вроде никто, милсдарь, только матушке не здоровится, но это, верно,
– А сам как? – Я внимательно посмотрела на просителя: глаза вроде ясные, явных признаков болезни не видно.
– Вроде ничё, – пожал плечами мальчик.
Я дотронулась тыльной стороной ладони до его лба, тот непонимающе отпрянул.
– У тебя начинает подниматься температура, – констатировала я. – Это – не проклятье, а болезнь, которая, судя по всему, распространяется по воздуху. Сейчас, обожди.
Я подошла к Грэгу, оставляя напрочь перепуганного мальчишку у двери, и шепнула на ухо:
– Господин Тилли, похоже его брат и вся семья заболели гриппом.
– Чем? – Также тихо переспросил здравник.
– Это болезнь, которая передаётся воздушно-капельным путём, то есть при тесном общении заболевают и другие. Она характеризуется высокой температурой, слабостью, а потом – насморком и болью в горле. В нашем мире эта болезнь не такая страшная, потому что мы научились её лечить. Помните, плесневый хлеб в банке, за который вы меня наругали? Если развести его в стакане с небольшим количеством воды и добавить немного сахара, а потом в течение трёх – пяти дней давай больному по три раза за сутки, то должно помочь.
– Уверена?
– Нет, но это может помочь.
– Ладно, разводи свой плесневый хлеб, – согласился учитель.
– И ещё кое, что господин Тилли, помните маски из тряпок, что я сшила, наденем их на себя, а остальные раздадим членам этой семьи, чтобы в конец друг друга не позаражали.
Здравник кивнул.
Мы дошли минут за двадцать. По дороге на нас все оборачивались, окидывая заинтересованными взглядами, поскольку мы все трое были в тканевых масках на пол лица. Добрались. Двухэтажная старая постройка с протекающей крышей.
– Я вас не приглашаю, – послышался из-за двери усталый женский голос, и мы шагнули внутрь. Запахло затхлостью и грязными тряпками.
– Матушка я привёл мастера, – подбежал наш провожатый к измождённой женщине в старом платье. – Вот, милсдарь ученик, просил надеть, – мальчишка протянул матери сшитые мной маски.
– Мастер Тилли, спасибо, что пришли.
Говорила хозяйка медленно. Глаза у неё были покрасневшие с лопнувшими капиллярами.
– Она тоже больна, – шепнула я здравнику, тот еле заметно кивнул.
– Полель там, – махнула женщина рукой на верхний этаж.
– Сколько всего здесь
– Остались я, Полелюшка и Васка, – она потрепала макушку приведшего нас мальчонки, – муж с младшими уехал в отчий дом, пока действует проклятие.
– Это правильно, – одобрила я. По крайней мере, остальных изолировали.
– Когда Полель занемог? – спросил Тилли женщину.
– Я же сказал, позавчера к вечеру ужо странный ходил, – влез в разговор Васка и тут же схлопотал от матери оплеуху.
– Вчера к заходу Полелюшку особо худо сделалось, – пояснила женщина и чуть было не навернулась на деревянной лестнице, благо здравник вовремя удержал её за локоть.
На чердаке у окна лежал ребёнок от силы лет десяти с нездоровым зеленоватым оттенком кожи. Он с трудом повернул на нас изнурённое лицо.
– Здравствуй, Полель, – мягко сказал Тилли, присаживаясь на край кровати и доставая слухательную трубу, – Дайка я послушаю твоё сердечко.
Здравник помог ребёнку задрать рубашку и прислонил раструб слухательной трубы к исхудалому детскому тельцу.
– Можно я тоже его осмотрю, учитель? – Попросилась я. Если хрипы в лёгких, значит слизь опустилась уже далеко.
Здравник уступил мне место, встав с края кровати и передал аппарат. «Мнда, средневековый стетоскоп» – повертела я в руках незамысловатое устройство и приложила его к грудной клетки ребёнка, послушала спину.
– Слизь в лёгкие ещё не опустилась, но запускать нельзя, – повернулась я к Тилли.
Жалко, градусников у них нет. Может, изобрести щелочной измеритель? Да, но как? Моих знаний явно не хватит. Дотронулась до лба ребёнка – горячий.
– Учитель, попробуем мою… э… настойку?
Грэг кивнул.
– Вот, он поставил на сундук банку с разведённым плесневым хлебом, напоминающим мутную болотную жижу, – пить это по полстакана три раза в день.
– Всем вам, – добавила я, а увидев воинствующе-протестующее выражение Васки быстро добавила, – от проклятия убережёт.
Лукавить насчёт всяких проклятий и сглазов я научилась от Тилли, так люди охотнее принимают лечение и с большим воодушевлением следуют всем указаниям лекаря.
Васка под строгим взглядом матери сник.
– Мы придём завтра, – пообещал здравник, узнаем как вы.
– А пока больше пейте горячего, желательно тёплое молоко с мёдом. Побольше ешьте фруктов, особенно кислых – они полезны против… проклятий. И желательно поддерживать чистоту. А если поднимется температура к вечеру, протрите больного прохладной водой с уксусом, – заявила я, ощущая себя почти состоявшимся педиатром.
Женщина и Васка уставились на меня с явным удивлением, а потом перевели взгляд на здравника.