Осип Мандельштам. Сочинения

Мандельштам Осип Эмильевич

Восьмистишия

11 стихов.

***

<1>Люблю появление ткани,Когда после двух или трех,А то четырех задыханийПрийдет выпрямительный вздох.И дугами парусных гонокЗеленые формы чертя,Играет пространство спросонок -Не знавшее люльки дитя.

Ноябрь 1933, июль 1935

***

<2>Люблю появление ткани,Когда после двух или трех,А то четырех задыханийПрийдет выпрямительный вздох.И

так хорошо мне и тяжко,Когда приближается миг,И вдруг дуговая растяжкаЗвучит в бормотаньях моих.

Ноябрь 1933 – январь 1934

***

<3>О бабочка, о мусульманка,В разрезанном саване вся,-Жизняночка и умиранка,Такая большая – сия!С большими усами кусаваУшла с головою в бурнус.О флагом развернутый саван,Сложи свои крылья – боюсь!

Ноябрь 1933 – январь 1934

***

<4>Шестого чувства крошечный придатокИль ящерицы теменной глазок,Монастыри улиток и створчаток,Мерцающих ресничек говорок.Недостижимое, как это близко -Ни развязать нельзя, ни посмотреть,-Как будто в руку вложена запискаИ на нее немедленно ответь...

Май 1932 – февраль 1934

***

<5>Преодолев затверженность природы,Голуботвердый глаз проник в ее закон.В земной коре юродствуют породы,И как руда из груди рвется стон,И тянется глухой недоразвитокКак бы дорогой, согнутою в рог,Понять пространства внутренний избытокИ лепестка и купола залог.

Январь – февраль 1934

***

<6>Когда, уничтожив набросок,Ты держишь прилежно в умеПериод без тягостных сносок,Единый во внутренней тьме,И он лишь на собственной тягеЗажмурившись, держится сам,Он так же отнесся к бумаге,Как купол к пустым небесам.

Ноябрь 1933 – январь 1934

***

<7>И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,И Гете, свищущий на вьющейся тропе,И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,Считали пульс толпы и верили толпе.Быть может, прежде губ уже родился шопотИ в бездревесности кружилися листы,И те, кому мы посвящаем опыт,До опыта приобрели черты.

Ноябрь 1933 – январь 1934

***

<8>И клена зубчатая лапаКупается в круглых углах,И можно из бабочек крапаРисунки слагать на стенах.Бывают мечети живые -И я догадался сейчас:Быть может, мы Айя-СофияС бесчисленным множеством глаз.

Ноябрь 1933 – январь 1934

***

<9>Скажи мне, чертежник пустыни,Арабских песков геометр,Ужели безудержность линийСильнее, чем дующий ветр?– Меня не касается трепетЕго иудейских забот -Он опыт из лепета лепитИ лепет из опыта пьет...

Ноябрь 1933 – январь 1934

***

<10>В игольчатых чумных бокалахМы пьем наважденье причин,Касаемся крючьями малых,Как легкая смерть, величин.И там, где

сцепились бирюльки,Ребенок молчанье хранит,Большая вселенная в люлькеУ маленькой вечности спит.

Ноябрь 1933, июль 1935

***

<11>И я выхожу из пространстваВ запущенный сад величинИ мнимое рву постоянствоИ самосознанье причин.И твой, бесконечность, учебникЧитаю один, без людей,-Безлиственный, дикий лечебник,Задачник огромных корней.

Ноябрь 1933 – июль 1935

<Из Фр. Петрарки>

***

<1>

Valle che de' lamenti miel se' piena..

Речка, распухшая от слез соленых,Лесные птахи рассказать могли бы,Чуткие звери и немые рыбы,В двух берегах зажатые зеленых;Дол, полный клятв и шопотов каленых,Тропинок промуравленных изгибы,Силой любви затверженные глыбыИ трещины земли на трудных склонах –Незыблемое зыблется на месте,И зыблюсь я. Как бы внутри гранита,Зернится скорбь в гнезде былых веселий,Где я ищу следов красы и чести,Исчезнувшей, как сокол после мыта,Оставив тело в земляной постели.

Декабрь 1933 – январь 1934

***

<2>

Quel rosignuol che sМ soave piagne...

Как соловей, сиротствующий, славитСвоих пернатых близких ночью синейИ деревенское молчанье плавитПо-над холмами или в котловине,И всю-то ночь щекочет и муравитИ провожает он, один отныне,-Меня, меня! Силки и сети ставитИ нудит помнить смертный пот богини!О, радужная оболочка страха!Эфир очей, глядевших в глубь эфира,Взяла земля в слепую люльку праха,-Исполнилось твое желанье, пряха,И, плачучи, твержу: вся прелесть мираРесничного недолговечней взмаха.

Декабрь 1933 – январь 1934

***

<3>

Or che 'l ciel e la terra e 'l vento tace...

Когда уснет земля и жар отпышет,А на душе зверей покой лебяжий,Ходит по кругу ночь с горящей пряжейИ мощь воды морской зефир колышет,-Чую, горю, рвусь, плачу – и не слышит,В неудержимой близости все та же,Це'лую ночь, це'лую ночь на стражеИ вся как есть далеким счастьем дышит.Хоть ключ один, вода разноречива -Полужестка, полусладка,– ужелиОдна и та же милая двулична...Тысячу раз на дню, себе на диво,Я должен умереть на самом делеИ воскресаю так же сверхобычно.

Декабрь 1933 – январь 1934

***

<4>

I di miei piщ leggier che nessun cervo..

Промчались дни мои – как бы оленейКосящий бег. Срок счастья был короче,Чем взмах ресницы. Из последней мочиЯ в горсть зажал лишь пепел наслаждений.По милости надменных обольщенийНочует сердце в склепе скромной ночи,К земле бескостной жмется. СредоточийЗнакомых ищет, сладостных сплетений.Но то, что в ней едва существовало,Днесь, вырвавшись наверх, в очаг лазури,Пленять и ранить может как бывало.И я догадываюсь, брови хмуря:Как хороша? к какой толпе пристала?Как там клубится легких складок буря?