Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
Судья людей возвел очи горе.
– Карахафр! – крик угасал в темноте.
– Эй! – рявкнул Раату пьяным голосом. – Где ты там? Тащите её сюда!
Главный инспектор указал пальцем себе под ноги, показывая, куда конкретно поставить девушку, и чуть не упал.
– Что там случилось, дорогой? – капризно спросила супруга. В прошлом году у неё выпали два передник зуба, от чего женщина немного шепелявила, что доставляло всему семейству главного инспектора немало горьких и забавных минут.
– Дела! – развел руками Судья людей. – Иди спать.
Жена удалилась, заботливо поддерживаемая под руки многочисленными служанками.
– И чего ты так орала? – поинтересовался Раату, с трудом сохраняя вертикальное положение.
– Господин Карахафр просил срочно передать вам это, – не поднимаясь с колен, девушка протянула свиток. – Вечером его принес гонец от господина Джедефгорна из лагеря Абаз…
– А почему седак сам меня не дождался? – сверкнул орлиным взором Судья людей. – Палок захотелось? Распустились тут без меня?!
Ктото услужливо поднес факел.
Раату пробежал колонки иероглифов. Провел ладонью по лицу, чтобы хоть немного прогнать хмель. Еще раз прочитал и поднес к огню.
Старый друг сообщал, что корпус Моот неожиданно возвращается из похода. Причем колесницы идут своим ходом, а часть солдат собираются перевезти на кораблях. Это показалось сотнику довольно странным.
Что может означать такая стремительная переброска войск, находившихся под командованием принца Айхмоса в Дельту, где поддерживают его брата Бэсаата? Это случайность или новый расклад сил в борьбе различных дворцовых партий?
Взглянув на слуг, послушно ожидающих его распоряжений, главный инспектор вдруг подумал: "Только глупцы видят во власти блеск и богатство. Тут даже после пьянки не проспишься спокойно".
Не дожидаясь, пока писец окончательно придет в себя, Александр затерялся среди кривых улочек Абидоса. Со слов Мерисид он примерно знал, где проживает Аататам, и собирался отыскать его дом днем. Сейчас же нужно хотя бы пару часов поспать. Появляться на местах прежних ночевок нельзя, а до храма Баст далековато.
Задумавшись, он не услышал вовремя шума человеческих голосов, едва не выскочив навстречу группе людей, освещавших себе путь факелами. Прижавшись к стене, юноша мысленно обругал себя за столь вопиющую потерю бдительности и прислушался.
– Все изза тебя! – скрипел старческий голос. – Под каждым кустом приседал! По твоим кучам весь путь от Озерков до Абидоса отыскать можно!
– Это колдовство, – тихо возражал молодой. – Какойто бог не хотел пускать нас на это праздник.
Алекс затаил дыхание, мимо прошли несколько человек с корзинками на плечах. По виду крестьяне, но в юбках, а один даже в парике.
– Нечего было жрать ту гнилую дыню! – смешливым басом возразил ктото. – Вот и пронесло тебя от жадности.
– Так и есть! – подхватил другой. – А ты "колдовство", "колдовство"! Тьфу!
Голоса удалялись. "Мужики пришли на праздник оттянуться, – хмыкнул юноша. – Так это же здорово! Теперь и я туда
Обмотав вокруг посоха одеяло, он бодро зашагал вслед за келлуанами, благоразумно держась в отдалении. Когда будущих зрителей праздника остановил патруль мождеев, Александр спрятался за угол, выжидая, пока стражники растолкуют им, как добраться до храма Себера.
У ворот горел небольшой костер, рядом с которым зевал сторож. Крестьяне робко попросились переночевать.
– Мы на праздник пришли в храм Сета. Хотим с самого утра все увидеть.
Охранитель добра конкурирующего культового учреждения понимающе кивнул головой.
– Проходите, там циновки постелены у стены. Одеяла есть?
– Только одно, господин, – виновато пробормотал старик. – Все не уберемся…
– Там костер горит, спросишь у писца, – сторож указал пальцем кудато за ворота.
– Спасибо, господин, – обрадовался келлуанин.
"Вот это сервис!" – усмехнулся юноша.
Чуть погодя он рискнул выйти из тени и, опираясь на посох, заковылял к воротам.
– Я на праздник, господин, – заискивающе проговорил Алекс.
Тот взглянул на тряпье и молча кивнул, потеряв к нему всякий интерес.
На дворе горел костерок, возле которого на складном стульчике сидел то ли писец, то ли помощник жреца. Возле него на земле стоял кувшин, и лежала стопа одеял. Один из тех, кто пришел раньше Александра, стоял и ковырялся в поясе. Вытащив чтото, мужчина передал это писцу и взял из стопки одеяло.
"Под залог отдают, – с еще большим уважением подумал парень. – Вот, что значит цивилизация!"
Он подошел к забору, вдоль которого лежали длинные циновки, отыскал свободное место. Отвязал одеяло и, завернувшись в него, задремал, не выпуская из рук посоха.
Как и следовало ожидать, зрители проснулись задолго до восхода солнца и торопливо покинули двор, направляясь к храму Сета. Александр знал, что жилище Аататама расположено гдето неподалеку от храма Себера, но сейчас, когда все устремились в противоположный конец города, идти туда значило привлечь к себе ненужное внимание. Придется подождать, как начнется праздник. Прихрамывая и опираясь на посох, юноша очень неторопливо шел увлекаемый толпой нарядно одетых горожан и гостей Абидоса. Его обгоняли, толкали, ругались, но Александр только сильнее щурил не завязанный глаз и преспокойно уплетал остатки булки.
Показалась огромная масса людей, запрудившая площадь перед воротами во двор храма Сета. Некоторые стремились пролезть вперед, другие подпрыгивали, чтобы лучше разглядеть происходящее. Маленькие дети с горящими от счастья глазами, возбужденно вереща, сидели на плечах отцов. Алекс не без гордости заметил, что очень многие женщины одеты в бюстгальтеры его модели, а другие посматривают на них с откровенной завистью. Буст становился предметом престижа.
Со стороны храма долетали обрывки песнопений. Юноша огляделся. Зрители продолжали подтягиваться. Пожалуй, стоит еще немного подождать.