Оскал гориллы
Шрифт:
– Где?
Она засмеялась:
– Он был хитер. Он оторвал угол коврового покрытия на полу, засунул под него бумаги и приделал все обратно.
– И что вы сделали с этими листками?
– Уничтожила, а сразу после этого ушла из его дома, направилась к юристу и написала заявление о разводе. Обратно я уже не вернулась и постаралась сделать так, чтобы у Алана никогда больше не было возможности уставиться на меня своими серо-стальными глазами.
– Он мог быстро вас загипнотизировать?
–
– Продолжайте, - сказал Мейсон.
– Ну, Алан считал что я у него в руках. Он думал, я ничего не смогу предпринять, но когда он пошел за своим козырем, там ничего не оказалось и... в общем, я обвинила его в духовном насилии, и поскольку он был заинтересован в том, чтобы на поверхность не всплыло слишком многое, то... ну, в общем, я получила решение суда о разводе.
– И вторично вышли замуж?
– спросил Мейсон.
Она слегка покраснела и сказала:
– Еще нет. Решение пока не вступило в законную силу.
– А когда оно вступит?
– На следующей неделе.
– И тогда вы снова собираетесь выйти замуж?
– Да.
– За мужчину, которого вы знали уже какое-то время?
– Да.
– Я полагаю, он-то не гипнотизер?
– спросил с улыбкой Мейсон.
– Нет, мистер Мейсон. Можете спорить на любые деньги.
Мейсон раскрыл свой бумажник, достал четыре пятидесятидолларовые банкноты и сказал:
– Здесь двести долларов, миссис Блевинс, - компенсация за потраченное время и причиненное вам беспокойство. Это пригодится вам в качестве приданого.
Она взяла деньги, сложила их, спрятала в свой кошелек и взглянула на Мейсона глазами, полными благодарности.
– Мистер Мейсон, это... Ну, в общем, это так мило с вашей стороны.
– Мы, разумеется, высоко оценили вашу откровенность, - сказал Мейсон, - а теперь скажите нам: не случалось ли, что Алан когда-нибудь гипнотизировал вас и заставлял вспомнить то, чего не было на самом деле?
– О да. Это был един из его любимых трюков. Он гипнотизировал кого-нибудь и плел всякие небылицы о том, что якобы произошло, а потом приказывал человеку проснуться и не думать об этом в течение часа или двух, но сохранить в памяти все, что ему было внушено, словно бы это произошло с ним на самом деле, а потом, через два часа, в результате постгипнотического внушения, начать об этом рассказывать.
– И это у него получалось?
– С некоторыми - да. Конечно, не каждого можно загипнотизировать, мистер Мейсон, и...
– Понимаю. Да, вот еще что: вы не знаете, доводилось ли ему когда-нибудь гипнотизировать Джозефину Кемптон, экономку мистера Эддикса?
– Я думаю, доводилось. Я помню, он как-то
– Известно ли вам еще что-нибудь, что могло бы нам помочь?
– спросил Мейсон.
– Нет.
– Ну что ж, огромное спасибо. Я думаю, нет больше никакой надобности вас задерживать, миссис Блевинс, но возможно, потом у нас возникнет необходимость побеседовать с вами.
– В любое время, - сказала она, - в любое время после четырех часов. Вы мне позвоните, и я приду когда вам угодно. У мистера Дрейка есть мой номер.
– Благодарю вас, - сказал Мейсон.
Она встала со стула и направилась к двери, потом неожиданно сделала крюк, подошла к Мейсону и взяла его за руку.
– Вы просто прелесть, - сказала она.
– Да, вот еще что, может, это вам пригодится. Его настоящая фамилия не Эддикс. Мне точно известно - Алан его как-то раз загипнотизировал и узнал, что его на самом деле зовут Барнуэлл. Если вам еще что-нибудь будет нужно, вы только дайте мне знать.
И, глядя на Мейсона благодарными глазами, она широко улыбнулась, затем открыла дверь и так стремительно повернула, выходя в коридор, что ее юбка взметнулась вверх с озорным хлопком.
– Ну что, был хоть какой-то прок от нее?
– спросил Дрейк.
Мейсон усмехнулся и сказал:
– Пол, за последние несколько минут я действительно узнал массу полезного. Отдай приказ - пусть твои ребята начинают работать в Неваде, а сам иди домой, погрейся хорошенько в горячей ванне, залезай в кровать и отсыпайся.
– Ты серьезно?
– спросил в изумлении Дрейк.
– Серьезнее не бывает, - сказал Мейсон и быстро вышел из офиса Дрейка.
Пройдя по коридору, Мейсон открыл дверь своего личного кабинета.
Делла Стрит, стоявшая у его стола и перебиравшая какие-то бумаги, взглянула на адвоката.
Мейсон подскочил к ней двумя огромными прыжками, обхватил ее, оторвал от пола, потом развернул и прижал к себе.
– Малышка, - сказал он, - мы напали на золотую жилу.
Она посмотрела на него с легкой печалью:
– Только на счет которой, я полагаю, и можно отнести это неожиданное проявление восторга.
– Это не восторг, - сказал Мейсон, прижимая ее к себе, - это страсть.
– Ну что ж, - сказала она, - значит, это чрезвычайно важная информация.
– До газет дозвонилась?
– спросил Мейсон.
– Да. Репортеры уже едут сюда. Я сказала, что это не терпит отсрочки, и они мчатся на всех парах.
– Молодец, - сказал Мейсон и пристально посмотрел ей в глаза.
Она положила руки ему на плечи, и ее лицо запрокинулось. Мейсон нежно склонился над ней.