Осколки чести
Шрифт:
— Первое место по праву принадлежит мне. Я его заслужил. — Он повернулся к своему капитану, двигая узкими челюстями. — Оно принадлежит мне.
Они встретились понимающими взглядами.
— Хорошо, сержант, — уступил Форкосиган. — Сначала вы, затем я, остальные в прежнем порядке. Идем.
Все направились к выходу; Форкосиган задержался рядом с ней.
— Боюсь, что мне все-таки не удастся этим летом погулять по набережной.
Корделия беспомощно покачала головой — у нее уже возникла ужасающе дерзкая идея.
— Я… я должна взять обратно обязательство оставаться пленной.
Форкосиган непонимающе поглядел на нее, но решил пропустить
— Если случится так, что я окажусь в положении вашего мичмана Дюбауэра… помните о моем выборе. Если вы сможете заставить себя, я бы хотел, чтобы вы сделали это своей рукой. Я предупрежу Форкалоннера. Вы даете слово?
— Да.
— Вам лучше оставаться в каюте, пока все не закончится. — Он нерешительно протянул руку и коснулся завитка ее рыжих волос, упавшего на плечо, затем отстранился и отошел в сторону. Корделия сорвалась с места и помчалась по коридору; пропаганда Раднова бессмысленно гудела у нее в ушах. В голове стремительно созревал план. Ее рассудок, оказавшийся в положении всадника, влекомого неведомо куда взбесившейся лошадью, отчаянно вопил: «Ты не обязана помогать этим барраярцам, твоя забота — Колония Бета, Стьюбен, «Рене Магритт», ты должна сбежать и предупредить…»
Она ворвалась в свою каюту. Чудо из чудес: Стьюбен и Лэй все еще были здесь. Они подняли головы, встревоженные ее ошалелым видом.
— Идите в лазарет. Заберите Дюбауэра и отведите его на катер. Когда Пит и Мак должны выйти на связь, если не найдут его?
— Через… — Лэй взглянул на часы, — десять минут.
— Слава Богу. Когда придете в лазарет, скажете хирургу, что капитан Форкосиган приказал вам отвести Дюбауэра ко мне. Лэй, ты подождешь в коридоре — тебе ни за что не провести хирурга. Дюбауэр не может говорить. Не удивляйтесь его состоянию. Когда доберетесь до катера, ждите — покажи-ка свой хроно, Лэй — до 0620 по нашему корабельному времени, потом вылетайте. Если к этому времени я не вернусь — значит, я остаюсь. Полный вперед и не оглядываться. Сколько конкретно людей у Рэднова и Дэробея?
— Десять или одиннадцать, наверное, — ответил Стьюбен.
— Ладно. Дай мне свой парализатор. Идите. Идите. Идите.
— Капитан, мы же прилетели сюда за вами! — воскликнул изумленный Стьюбен.
Корделия была не в силах подобрать нужные слова. Взамен она положила руку ему на плечо и произнесла:
— Я знаю. Спасибо.
И побежала прочь.
Поднявшись на этаж выше технического отсека, она очутилась на пересечении двух коридоров. В одном из них группа захвата уже готовилась к штурму, проверяя оружие, а в другом, более узком, находилось всего двое человек, охранявших люк нижней палубы — это была граница, за которой начиналась территория, простреливаемая Радновым. Узнав в одном из часовых старшину Нилезу, Корделия кинулась к нему.
— Меня прислал капитан Форкосиган, — вдохновенно соврала она. — Он хочет, чтобы я, как лицо нейтральное, сделала последнюю попытку вступить в переговоры.
— Бессмысленная трата времени, — заметил Нилеза.
— На это он и рассчитывает, — импровизировала она на ходу. — Я буду занимать их разговорами, пока он готовится к штурму. Вы сможете провести меня туда, не переполошив остальных?
— Наверное, можно попробовать. — Нилеза прошел вперед и разгерметизировал круглый люк в полу в самом конце коридора.
— Сколько человек охраняет этот вход? — прошептала она.
— Двое или трое, по-моему.
Под крышкой люка обнаружился
— Эй, Вентц! — крикнул Нилеза вниз.
— Кто это? — донесся оттуда голос.
— Это я, Нилеза. Капитан Форкосиган хочет послать вниз эту бетанскую бабенку потолковать с Радновым.
— Чего ради?
— Почем мне знать? Это вы ставите наблюдательные камеры у каждой койки. Может, она не такая уж хорошая подстилка. — Нилеза поднял глаза и красноречиво пожал плечами, извиняясь перед ней. Она успокаивающе кивнула.
Внизу шепотом спорили.
— Она вооружена?
Корделия, проверявшая оба своих парализатора, покачала головой.
— А ты бы доверил оружие бетанке? — риторически вопросил Нилеза, озадаченно наблюдая за ее приготовлениями.
— Ладно. Ты впускаешь ее, запечатываешь люк, а затем она прыгает вниз. Если не задраишь люк до того, как она прыгнет, мы ее пристрелим. Понял?
— Ага.
— Куда я попаду, когда спрыгну вниз? — спросила она у Нилезы.
— Скверное местечко. Вы окажетесь в чем-то вроде ниши в складском помещении, примыкающем к основной рубке управления. Попасть туда можно только в одиночку, и вы будете торчать там, как мишень, а с трех сторон гладкие стены. Этот тамбур специально так спланирован.
— Значит, нет способа напасть на них отсюда? Я имею в виду — вы не собираетесь?
— Ни за что на свете.
— Хорошо. Спасибо.
Корделия нырнула в люк, и Нилеза закрыл за ней крышку с таким звуком, точно это была крышка гроба.
— Ладно, — донесся снизу голос. — Прыгай.
— Здесь высоко, — отозвалась она, без труда изобразив дрожь в голосе. — Я боюсь.
— Тьфу, пропасть. Прыгай, я тебя поймаю.
— Хорошо.
Она обхватила шест ногами и одной рукой. Когда она запихивала второй парализатор в кобуру, рука ее дрожала. К горлу подступила горькая желчь. Корделия сглотнула, сделала глубокий вдох, взяла парализатор наизготовку и спрыгнула вниз.
Она приземлилась лицом к лицу со стоявшим внизу человеком: свой нейробластер он небрежно держал на уровне ее талии. При виде парализатора он широко распахнул глаза. Ее спас барраярский обычай включать в экипаж только мужчин: он какую-то долю секунды колебался, прежде чем выстрелить в женщину. Воспользовавшись его заминкой, Корделия выстрелила первой. Он обмяк и тяжело привалился на нее, уткнувшись головой в плечо. Она подхватила его, держа перед собой вместо щита.
Вторым выстрелом она уложила следующего часового, уже вскинувшего нейробластер. Третий охранник поспешно выстрелил: заряд угодил в спину человека, которого Корделия держала перед собой, но все же слегка задел ее, опалив левое бедро. Вспыхнула пронзительная боль, но сквозь ее сжатые зубы не вырвалось ни звука. С инстинктивной берсеркеровской меткостью, шедшей словно откуда-то извне, Корделия уложила и третьего. И сразу же принялась дико оглядываться по сторонам в поисках укрытия.
Вдоль потолка тянулось несколько труб. Люди, входящие в комнату, обычно смотрят вниз и по сторонам, и только потом догадываются поднять глаза вверх. Засунув парализатор за пояс, Корделия совершила прыжок, который ни за что бы не смогла повторить на трезвую голову, подтянулась между двумя трубами и устроилась под бронированным потолком. Беззвучно дыша открытым ртом, она снова вытащила парализатор и приготовилась встретить любого, кто войдет через овальную дверь, ведущую в главный технический отсек.