Осколки Прошлого
Шрифт:
Вим, не скрывая, сделал какую-то пометку в журнале, который лежал перед ним на столе.
– Не обращай, внимания, - заметив мой взгляд, пояснил Вим, - Просто делаю пометки для себя.
Я изобразил детскую обиду, надув щеки и отведя взгляд. Сказал нарочито капризным голосом:
– Лил тоже так делает...
Вим негромко рассмеялся.
– Уел ты меня, парень... Уел, - отсмеявшись произнес он, - Не думай, что мы будем тебя тут мучить, или еще хуже, копаться в мозгах. Конечно, нет.
Вим
– Понимаешь, в наше время кома чрезвычайно редкое явление, и происходит обычно в совсем необычных обстоятельствах. Как, например, в твоем случае, который вообще говоря уникален в нашей медицинской практике. Дело в том, что кома сильно влияет на разум человека, почти всегда - не самым положительным образом. Поэтому, нам нужно отслеживать потенциальную угрозу для человека, потому что не всегда она явная.
– Я просто задам тебе пару вопросов, стандартных для этих случаев.
Мне показалось, что его аура беспокойно шевельнулась при этих словах, но внешне он оставался абсолютно спокойным.
Вим зачем-то глянул в свои записи, делая вид, что сверяется с чем-то, а затем спросил:
– Скажи, тебе ничего не снилось после того, как ты потерял сознание из-за кристалла?
Я непроизвольно погладил шрамы у себя на руке, и изобразил задумчивость.
– Да нет...
– соврал я ему, глядя прямо в глаза, - ну иногда... Что-то бессвязное. А какое это имеет значение?
Вим, не скрываясь, сделал еще одну пометку у себя в журнале.
– Иногда из-за шока у людей бывают разного рода неприятные сны. А псионикам бывает опасно переживать подобное. Но давай пойдем дальше. Не заметил ли ты чего-то необычного в себе? Непривычные ощущения, или может мир вокруг кажется другим?
Тут я врать не стал:
– Лил должна была вам рассказать, что я очень слабый псионик. Что не могу использовать правильно свои силы, и у меня проблемы даже с совершенно элементарными вещами.
– Да, Лил рассказала все что знает о тебе, - кивнул Вим, внимательно глядя на меня из-под своих очков.
Я не сдержал радостной улыбки.
– А теперь... Смотрите!
И я поднял папку с его документами в воздух. Силой мысли подкинул ее к потолку, не удержал - и из нее стали сыпаться листы папируса. Кабинет стал напоминать растрясенный снежный шар, только вместо микроскопических снежинок с громким шорохом опадают исписанные листы папируса.
Я не расстроился, пролеветировал папку обратно на стол. И, упиваясь своими возможностями, стал силой мысли собирать все листочки обратно.
– Раньше так никогда не получалось!
– сказал я, когда закончил уборку.
Вим одобрительно наклонил голову, наблюдая за моей демонстрацией. А затем, принялся искать в своей папке нужный листок, видимо я перепутал там
– Извините, пожалуйста. Я, наверное, неприлично себя веду. Просто не смог сдержаться, - сказал я.
– Это ничего, - задумчиво проговорил Вим, который нашел, наконец, нужный лист и опять принялся в нем черкать.
Его аура снова заходила ходуном. Приглаженные "иглы" встопорщились и неуверенно затрепетали, не зная расправляться ли им в "боевую позицию", или все же успокоиться. Чего это он?
Однако, когда он закончил свои записи, и поднял голову, в его взгляде читалось одобрение пополам с удивлением.
– Удивительно... Могу понять тебя. После стольких лет застоя, ты вдруг сделал такой большой шаг. Молодец.
Я победно улыбнулся.
– Хм... Даже не знаю. А как насчет мыслеречи? Я слышал, у тебя были проблемы?
Я, почти не задумываясь, продекламировал через мыслеречь:
– Один не разберет, чем пахнут розы...
Другой из горьких трав добудет мед...
Кому-то мелочь дашь, навек запомнит...
Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймет...
Не могу сказать, почему из всего, что я когда-то учил для Лил, мне вспомнился именно Омар Хайям. Но я прочитал его с таким воодушевлением, будто выступал перед огромной аудиторией.
Реакция Вима была той же - легкое удивление, с ноткой одобрения во взгляде, и беспокойное шевеление сине-стальной ауры.
Вим задавал еще много вопросов. Смысл большей части мне был не до конца понятен, и все так же после каждого вопроса Вим неизменно черкал что-то в свое папку. Меня уже давно разбирало любопытство, что же он там пишет. Но он понятно дело, не станет мне ее показывать.
В конце нашей беседы, речь вдруг зашла о Лил. Вим спрашивал меня, как я к ней отношусь, нравится ли мне с ней проводить время и дальше в том же духе. Я, немного сбитый с толку таким поворотом, сбивчиво отвечал. А когда, наш разговор подошел к концу и Вим уже собрался меня отпускать, он сказал:
– Ну, до встречи, Артур. Увидишь Лил, передавай ей от меня привет. Очень талантливая девочка.
– Девочка? Ей же...
– сказал я и вдруг замолк.
До меня вдруг начало доходить то, о чем я никогда раньше не задумывался. Но Вим отвлек меня:
– Возраст это такая вещь... Когда разменяешь девятое столетие, тебя иногда заносит. И трехсотлетние иногда кажутся детьми. А привет Лил, ты все-таки передай. Тем более встретитесь вы быстрее, чем ты думаешь.
Вим мне подмигнул.
– Лил уже здесь?
– с затаенной радостью воскликнул я.
– Да, ждет в Лазурном Саду, когда я тебя отпущу. Ну а так как я вопросов сегодня к тебе больше не имею, то...
– Спасибо! До свиданья!
– выпалил я, и поспешил к выходу из кабинета.