Осколки разбитых иллюзий

Турана М.

— Ясно. В любом случае, это не имеет никакого значения, — бросаю небрежно и решаю сменить тему. — А что ты готовишь?

Подхожу ближе к плите. Оказываюсь в опасной близости от Адэма. Отмечаю, что он успел принять душ. Слышу аромат геля, от него веет свежестью морского бриза.

Заглядываю в сковороду, игнорируя нарастающий внутренний восторг от того, что он так близко. Если я подвинусь на полшага, наши локти соприкоснуться.

В голове опять вспышки: мы на лестнице, я сижу у него на коленях,

и наши руки переплетены.

— О-о-о, — протягиваю звонко, чтобы отогнать от себя воспоминания. — Сырники? Реально?

Смотрю на столешницу. Вижу творог, муку, яйца. Продукты, которыми он пользовался, аккуратно разложены рядом. Никакого беспорядка. В ёмкости находится самостоятельно приготовленная кашица для сырников.

Поднимаю на него ошеломлённый взгляд.

— Ты приготовил смесь для сырников? — решаю уточнить. — Они не покупные?

Для меня этот факт из области фантастики. Ладно приготовить омлет или что-то в этом духе. Но сырники?

Он фокусник? Маг? Демон? Шеф-повар? Кто угодно, но только не реальный мужчина из крови и плоти.

— Да, — отвечает лаконично.

Нажимает на индукции кнопки. Выключает технику.

— Когда мы жили с Демиром в Токио, пришлось научится самим готовить. Там еда специфическая, никак не могли привыкнуть, — рассказывает, перевернув на другую сторону сырник, проверяет степень поджарки. — Дай, пожалуйста, тарелку.

Я осматриваю огромный кухонный гарнитур в растерянности. Множество черно-белых глянцевых дверей и полок. Не могу припомнить, где именно лежат тарелки. С тех пор, как я переехала, практически не пользовалась кухней.

Обычно я завтракала и обедала вне дома. Или заказывала еду из ресторана.

— Ты не знаешь, где они лежат? — спрашиваю немного смутившись.

Да, вот такая я белоручка. Выросла в семье, где с детства были люди, которые занимались всеми домашними обязанностями. Лишь когда жила у Инглаба, мне приходилось готовить. Получалось хуже, чем плохо. Даже готовые полуфабрикаты подгорали и разваливались. Два раза я чуть не спалила дом. Поняла, что не обладаю даже элементарными кулинарными способностями.

Адэм встаёт за моей спиной. У меня начинается внутренний тремор. Почему-то представляется, что сейчас он наклонится к моей шее и поцелует. До сих пор остро ощущаю прикосновение его упругих губ к тонкой коже шеи.

Чувствую дуновение его дыхания на макушке. Адэм поднимает руку, нажимает на дверцу над моей головой. Она открывается и я, взяв тарелку, быстро протягиваю ему.

Отхожу на безопасное расстояние от него.

Сердце подает признаки того, что оно исправно функционирует.

Он лучше меня знает, что и где находится. Наши апартаменты зеркальное отражение друг друга. Один и тот же проект, дизайн. Ловлю на себе его задумчивый взгляд.

— Не

удивляйся так, я еще не совсем освоилась тут, — смеюсь, стараюсь не показывать того, что чуть не лишилась чувств, когда он оказался за моей спиной.

Адэм кажется таким же невозмутимым, как и пару минут назад. Это я реагирую на него так остро. Уверенности в своём самообладании у меня нет. Если бы он захотел меня поцеловать, я бы обязательно ответила ему со всем пылом.

Всё же ему лучше бы надеть футболку. Может как-то намекнуть на это? Его обнаженный торс будоражит моё сознание. Провоцирует на непристойные мысли. Я слишком хорошо помню, какая крепкая на ощупь его грудь. Хочется вновь прикоснуться и скользить по ней.

Адэм накладывает в тарелку сырники, протягивает мне.

— Спасибо, — благодарю учтиво и срываюсь к столу.

Мне нужно скрыться с его глаз, передохнуть хотя бы пару секунд.

Его присутствие рядом — настоящее испытание для меня. Почему он просто не ушёл к себе? На работу? Туда, где нет меня.

К чему всё это? Стоит тут такой сексуально-заботливый, готовит завтрак на моей кухне. Нервы начинают звенеть и потрескивать.

Я сижу за столом, стараюсь обуздать свое взвинченное состояние. Адэм неторопливой походкой направляется ко мне. С легкостью отодвигает стул. Все его движения такие небрежные и мужественные. Он садится прямо напротив меня.

— А ты не будешь? — удивляюсь.

Себе он ничего не положил.

— Нет. Я не употребляю молочные продукты. Непереносимость лактозы.

Отвечает информативно, откидывается на стуле, смотрит на меня в упор. От его взгляда становится жарко и неуютно.

— М, значит это специально для меня? Я польщена, — скрываю за иронией свои истинные чувства.

Перед тем, как он опрокинул стол, я завтракала сырниками. И то, что он обратил на это внимание, запомнил и сейчас приготовил именно их, очень мило с его стороны.

Я беру вилку в руки, рассматриваю содержимое тарелки, сырники выглядят аппетитными, румяными.

— Теперь я понимаю твою популярность среди женского пола, — хмыкаю. — Страстный секс по ночам, вкусные завтраки по утрам. Не мужчина, а мечта.

Посылаю ему улыбку, но он не отвечает на неё. Взгляд становится тяжелее, сводит брови на переносице, лицо мрачнеет.

— А японок у тебя много было? Сколько вы там с Демиром жили? Около пяти лет же? Их ты точно не мог запомнить всех. Они же такие одинаковые и имена смешные: Киако, Мизуки, Иако, — произношу, подделывая японскую речь.

Глаза Адэма, устремлённые на меня, превращаются в щелчки, виднеется лишь чёрный уголь зрачков.

У меня вырывается нервный смешок из груди. Сама удивляюсь тому бреду, что срывается с языка. Так сказывается напряжение и стресс.