Осколки разбитых иллюзий
Шрифт:
Рассматриваю его вновь, к коротким волосам взгляд уже привык и не режет глаз. Он стал выглядеть более мужественным, грубым, необузданным.
— Что? — спрашивает, затягиваясь сигаретой. Смотрит на меня открыто, без каких-либо эмоций.
— Что стало с кабинетом отца? Там всё, как прежде?
— Нет. Демир, увёз все его личные вещи и документы домой. Кабинет пустует, — информирует, вбирая дым в легкие.
— Понятно, — отвечаю с выдохом.
Заставляю себя встать из-за стола. В голове назревает план: ехать домой
— Мне тоже пора, — Адэм встаёт следом, тушит окурок об пепельницу, и мы вместе выходим из помещения.
Шагаем по коридору. Я вижу, как нам навстречу идет офис-менеджер Амина, из моего отдела. Следом за ней молодой парень в униформе доставщика. Он держит букет цветов.
Мы встречаемся на полпути друг к другу. Девушка, заметив меня, начинает быстро тараторить:
— Камилла, к вам тут доставка, но курьер не отдает мне. Говорит, что только лично в руки.
Я останавливаюсь, хмурюсь.
— Я пойду, — бросает Адэм.
Он бесстрастно рассматривает букет, затем шагает вперед. Смотрю ему в след.
— От кого букет? — спрашиваю у юноши в недоумении.
Стараюсь вспомнить, может я забыла о каком-то празднике или значимой дате? Или кто-то из братьев решил порадовать?
Парень смотрит в свой планшет, затем поднимает голову, произнося:
— Отправитель: Инглаб Юджель Изеет, — передаёт мне в руки букет чайных роз.
В ушах простреливает резкий режущий свист. Внутренности скручивает в тугой узел.
«Инглаб?!»
Я резко направляю взгляд в коридор. Адэм находится не так далеко. Вижу, как на доли секунд он замедляет шаг, его спина напрягается, но он продолжает свой путь.
«Услышал?!» — впивается иглой в мозг.
Стебли цветов обжигают руку. Пульс учащается. Спина Адэма исчезает из виду. Он сворачивает за угол.
Зависаю, не веря в то, что спустя столько времени, Инглаб напомнил о себе. Может, это я виновата? Сама накликала беду, упомянув его имя при Адэме?
«Сколько времени прошло после того, как я всадила ублюдку ножницы в спину?
Больше, чем полгода. Как только мерзавец осмелился напомнить о своём существовании?!» — размышляю, скрепя зубами.
Только его мне сейчас не хватало! Лучше бы убила его.
Я смотрю на цветы. Ощущение, что держу в руках клубок, запутавшихся друг в друге змей. Замечаю карточку, вытаскиваю её кончиками пальцев. Цветы отдаю Амине.
— Избавься от них, — произношу с отвращением.
Обхожу её и курьера, быстрым шагом иду к лифту. Он сразу открывается, стоит мне нажать на кнопку. Я захожу и, не дожидаясь направляющихся к кабине Амину и парня из доставки, еду вниз. Открываю карточку.
Читаю надпись на ней:
«Готовь бабло, принцесса. Пришло время платить по счетам. Ты же не хочешь, чтоб твой муженек
Из груди вырывается сухой смех. Вот идиот! Нашёл, чем меня шантажировать. Снова истерички смеюсь. Знал бы он, что мой муж не только про нас знает, но еще и думает, что я люблю его.
«Какой же ты неактуальный, Инглабушка. Катись ко всем чертям!» — выйдя из лифта на своем этаже, сминаю в руках карточку, бросаю её в ближайшую урну и тут же забываю об этом.
Забираю из кабинета свою сумку, даю поручения своей помощнице и спускаюсь к выходу из офиса. Решаю, не теряя времени, поехать в родительский дом. У отца точно есть что-то на Мартынова, и я должна это «что-то» найти.
Плюхаюсь в салон автомобиля. Сразу включаю музыку, чтобы заглушить тревожные мысли. Еду и постукиваю пальцами по рулю.
Когда подъезжаю к коттеджу, теряю остатки терпения и нервов, в ожидании, пока откроются ворота. С растущим раздражением смотрю, как железные ворота съезжают в сторону. Слишком медленно. Кажется, проходят сутки.
Бросаю машину посреди двора, когда всё же ворота открываются достаточно, чтобы я смогла проехать внутрь. Торопливо направляюсь в дом и прохожу сразу в кабинет отца.
Обвожу взглядом пространство. Не знаю, откуда и с чего начать.
Что, собственно, я ищу? Нужно просмотреть все бумаги, документы, записи отца. Найти что-то с указанием фамилии Мартынова.
На самом деле, ответ лежит на поверхности. Где-то глубоко внутри, в подсознании, я уже всё поняла. Но блокирую информацию, не позволяю ей вырваться наружу. Нужно убедиться, найти доказательства.
Сажусь за стол из массивного дуба. Сначала листаю ежедневники, которые лежат на столе. Ничего важного за взгляд не цепляется. Начинаю открывать ящики, один за другим, бережно перебираю все листы, документы.
Потом откидываюсь назад, вжимаюсь в спинку кресла, снимаю туфли, забираюсь на неё с ногами. Сижу, размышляю. От стресса покусываю щеки изнутри.
Папа не стал бы что-то важное оставлять на видном месте. Нужно рыть глубже.
Начинаю рыться в памяти, вспоминаю все моменты, когда мы находились в его кабинете. Обвожу взглядом стеллажи с книгами, стены, пол, поднимаю взгляд на люстру.
«Папа - папа - папа, где же ты хранил важную и нужную информацию?»
Закрываю глаза, слезы наступают. Как же тяжело находиться в его личном пространстве и знать, что он сам уже никогда тут не появится. Позволяю каплям вырваться наружу. Пусть текут. Устала. Почему всё так?
«Скучаю па, очень скучаю по тебе.»
Позволив себе немного поплакать, успокаиваюсь. Напряжение отпускает.
Как жемчужины один за другим перебираю самые яркие воспоминания с ним. Слышу родной и любимый смех родителя. Перед глазами его лицо в молодом возрасте. В моей голове у него темные жгучие волосы, нет морщин на лице.