Осколки тебя
Шрифт:
И снова я не помогала ему с посудой. Он не жаловался. Я просто наблюдала за ним, отмечая, насколько хорошо ему знакома обстановка на кухне, потому что он прекрасно знал куда нужно убирать чистую посуду.
Сент отвернулся, потягивая вино.
— Меня беспокоит что я живу в ее доме, среди ее вещей и трахаюсь с тем же мужчиной, что и она.
— Нет, не беспокоит, — сказал он без колебаний. — Ты задумалась об этом просто потому, что большинство других людей это беспокоило бы. Тебе хочется, чтобы я думал, что это беспокоит тебя, потому что хочешь, чтобы я
Сент взял меня за подбородок. Крепко, чтобы привлечь мое внимание. Показать, что он не собирался обращаться со мной осторожно.
— Новость, цветочек, я не позволю тебе лгать мне. А если попытаешься, я все пойму, потому что вижу тебя насквозь.
Я быстро моргнула. Потому что так и было. Он видел меня насквозь.
— Я собираюсь принять ванну, — сказала я в ответ на его слова.
Сент кивнул.
Я не приглашала его, а он не пошел со мной. Просто налил себе и мне еще вина, передал мне бокал, сел на диван и взял в руки книгу, которую я читала.
Кажется, он решил остаться.
Я старалась не смотреть на него, с удобством устроившегося на диване с вином, книгой, возле пылающего камина.
Да, я старалась.
И у меня хорошо получилось притвориться, что мне это не нравится.
~ ~ ~
Его не было в гостиной, когда я вышла из ванной.
С другой стороны, Сент бы не ушел, ничего не сказав. Мы больше не играли друг с другом. Что-то изменилось, и я была не настолько глупа, чтобы продолжать отрицать это и отталкивать его.
По крайней мере, пока.
Я писала лучше, чем когда-либо. Возможно, я все еще могла написать книгу. Благодаря Сенту. Все то время, что принимала ванну, я почти с одержимостью смотрела на свой телефон. Я не заметила, когда опустел бокал с вином или когда вода стала холодной. Забыла, что Сент читал и пил вино в моей гостиной.
Все исчезло и перестало иметь значение. Все, кроме истории. До тех пор, пока я окончательно не замерзла в холодной воде. Только тогда я вышла, накинула шелковый халат и пошла искать Сента.
Книга лежала на журнальном столике, бокал для вина был пуст.
Я подняла стакан с виски, который он, очевидно, налил для меня, и пошла к единственному месту в доме, где он мог быть. Пока шла в свой кабинет, желудок бурчал от голода.
Путь до кабинета обычно занял бы не больше пары минут. У меня был маленький дом. Но я медлила, когда надо было спешить. Ведь все равно было уже слишком поздно.
Сент стоял в моем кабинете и рассматривал стену.
Мою стену с убийствами.
Он видел фотографии с места преступления, которых у меня по определению не должно было быть. Записи, вырезки.
Мой ноутбук был закрыт.
К счастью.
Потому что я бы выгнала его из моего дома и жизни, если бы он открыл его и прочитал книгу, которая не была закончена даже наполовину. В моих глазах подобный поступок был худшим преступлением. Я знала многих писателей, которые хотели бы прочитать свои первые черновики в прямом эфире, если бы могли. Они присылали
Мои черновики не видел никто и никогда до тех пор, пока я не просмотрела бы и не переписала их несколько раз. Редакторы моих книг не получали ни фрагментов, ни тизеров, хотя требовали их много раз, но я всегда побеждала в спорах, потому что была их лучшим автором. Это выводило их из себя. И всех парней, которые у меня когда-либо были. Им всегда хотелось читать то, что я писала. Для некоторых из них это было лучше, чем трахнуть меня.
Но и они остались ни с чем.
Я не писала в кофейнях, в библиотеках, где какой-нибудь незнакомец мог подглядеть фразу. Мысль о том, что люди смотрят, как я пишу, была для меня равносильна тому, что они бы смотрели как я мастурбировала.
Так что хорошо, что Сент не открыл ноутбук.
И совсем не хорошо, что он вообще стоял в моем кабинете.
В руках у него был стакан виски, лицо пустое, поза напряженная.
— Ты расследуешь убийство Эмили.
Слова прозвучали резко. Отрывисто. Но ровным тоном.
— Я не расследую его, — сказал я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали так же резко. Я не собиралась извиняться за то, что он нашел, пока рыскал в моем доме. — Я использую эти материалы как вдохновение для следующей книги. И для этого мне нужно как можно больше информации.
— О, это уже лучше, — отрезал Сент.
На этот раз в его слова просочилась ярость. Настоящая ярость. Чего я не слышала в его голосе до этого момента.
— Это не твое дело, — сказала я, не позволяя себе признаться в том, что его ярость меня расстроила.
— Не оскорбляй никого из нас притворяясь, что ты так думаешь. Ты умная женщина, Магнолия. И знаешь, что играешь с огнем.
— Знаю. Но мне все равно.
Сент шагнул вперед, глаза сверкали угрозой, обещанием. Я уже видела раньше намек на эту сторону его личности. Потому что эта темная, опасная, угрожающая сторона была единственной его стороной. Он просто приглушал ее до этого момента.
— Я хочу, чтобы ты остановилась.
— А я хочу, чтобы ты вернулся к реальности и понял, что твои желания никогда не будут влиять на мои решения, — ответила я.
— Ты не знаешь, на что я способен, — прорычал Сент.
Я проглотила страх, который он хотел, чтобы я почувствовала.
— О, я знаю.
Сент моргнул. Я удивила его. Удовлетворение согрело меня, потому что я считала, что удивить его в принципе нелегко.
— Правда?
Я догадалась, что Сент думал, будто я погуглила и узнала все его ужасные секреты. Так и было. Погуглила. Но ничего не нашла. Видимо у него много ужасных секретов. Каждый отмечался в интернете тем или иным способом, даже если некоторые из них не делали это так продуманно как я. Даже отшельники, живущие в лесу в Вашингтоне. В наш век подобное являлось обыденным. Если только у вас не было за спиной того, что нужно скрывать. Взглянув на Сента, вы сразу понимали, что он был именно таким человеком.