Осколки тебя
Шрифт:
Я пожала плечами.
— И я до сих пор иногда слышу этот звук. Остальное я не помню. Помню кровь на своих руках, но не могу вспомнить, как прикасалась к нему. Дыхание водителя, несвежее, прогорклое. На нем была футболка AC/DC. Не помню, как он выглядел, но с тех пор ненавижу AC/DC.
Я посмотрела в глаза Сента.
— Многие люди сказали бы, что именно поэтому я пишу то, что пишу. Что я превратила свою жизнь в шоу ужасов. Но это неправда. Я и до этого была одержима болезненным. Думаю, именно поэтому я так пристально смотрела на труп своего брата и старалась увидеть каждую деталь. Не потому,
Лицо Сента ничего не выражало. Я не могла понять, что он чувствовал. Но сочувствия в его глазах не было и мне это понравилось.
— Кем ты работаешь? — резко спросила я.
Он вздрогнул. Едва заметно, но я поняла, что резкая смена темы разговора его удивила.
— Я инвестор.
Браво. Он взял и удивил меня в ответ.
— Инвестор?
Сент пожал плечами.
— Компьютеры. Фондовый рынок. Финансовое дерьмо. Всегда был хорош в этом. В наши дни нужно всего лишь подключение к Интернету и половина мозга, чтобы делать деньги.
— И это у тебя есть?
— Половина мозга? — ответил он.
Я улыбнулась. Наполовину искренне.
— Шикарная компьютерная комната, со всякими экранами с непонятным мне дерьмом.
Сент кивнул.
Ах, мне действительно стоило еще немного поспрашивать его. Меня должно было удивить, что бывший байкер сколотил состояние, инвестируя в гребаный фондовый рынок, но если подумать, то это не так.
— Я нашел ее, — сказал Сент, и я прекрасно поняла, о ком идет речь.
Признание меня не особо удивило. Сент жил в лесу и трахал ее. Если кто-то и мог найти ее расчлененный труп, то это он. Жизнь так жестока, но, с другой стороны, достаточно добра, чтобы не дать найти Эмили тому, кто не смог бы пережить увиденное.
Он провел рукой по волосам.
— Я часто видел смерть. Кровью меня не испугать. Как и насилием. Но насилие над женщинами…
Сент запнулся и отвел глаза на какую-то долю секунды.
— Мне это не нравится, но я понимаю. Мы живем в мире животных, монстров. Ты вынужден быть либо жертвой, либо монстром. Эмили была жертвой. Ей не хватило сил превратиться в монстра.
Он посмотрел на меня ясным и холодным взглядом.
— Итак, ее разорвал на части сумасшедший. Не буду врать и говорить, что она ничего не значила для меня. Эмили значила для меня достаточно, чтобы я попытался найти этого ублюдка. Чтобы ее труп запечатлелся в моей памяти. Но я справился с этим.
Сент сжал мои бедра.
— Когда нашел тебя, свернувшуюся калачиком на земле, словно ты хотела, чтобы она поглотила тебя, я был поражен, даже не зная кто ты. Поражен сильнее, чем когда увидел женщину, которую трахал, выпотрошенную и лежащую среди посаженных ею же цветов. Это многое говорит обо мне. И о тебе. Чем больше тебя узнаю, тем больше понимаю, что смогу понять, как справиться со всем случившимся. Потому что я — монстр, а не жертва. Я справлюсь. Но никогда не смирюсь.
Он сделал паузу.
— Всегда есть кто-то, кто потрошит женщин. Мне это не нравится. Я пытался, но ничего не могу с этим
— Ты знаешь, что я знаю.
— Да, — согласился Сент.
— Знаю, что ты провел много времени с нашивкой на спине, не дыша ничем, кроме смерти, — сказала я.
Он не ответил, а я не собиралась выпытывать. Сегодня у нас видимо ночь обмена тайнами и мне нужно было узнать больше.
Итак, я ждала. Потягивала вино, притворяясь терпеливой.
— Я знаю, что сейчас модно называть их клубами, — сказал Сент, вздыхая. — Фильмы и эти гребаные телешоу показали их такими, какие они есть, но каким-то образом выставили все в романтическом свете. Конечно, есть клубы, которые не являются бандами. Но мой был не таким. Это была банда. Потерянные парни, ищущие семью, превратились в уродливых мужчин с гнилыми сердцами и впечатляющим списком грехов, которые они совершили во имя братства.
Сент посмотрел на меня темными глазами.
— И не вздумай думать своими романтическими мозгами писателя о том, что я отличался от них. Я был одним из них и остался таким. Подобные мне мужчины не меняются. Сейчас я не в банде, но я все еще опасный человек с грехами на душе. Это ничего не меняет, ясно?
Я послушно кивнула, решив, что это самое разумное, что можно сделать на данном этапе. К тому же я наконец-то узнавала его настоящую историю, после нескольких недель, когда просто ее выдумывала. Не следует все портить своим болтливым языком.
— Но у мужчин, даже плохих мужчин, даже худших из мужчин, есть предел. Твердый предел. То, чего они не сделают. Чему не станут свидетелями. Я нашел его.
— Что это было? — спросила я прежде, чем вспомнила, что должна помалкивать.
Сент сузил глаза в своем постоянно присутствующем по умолчанию гневе и легком шоке, как будто не знал, что делал здесь рядом с болтливой женщиной, нарушавшей его покой.
— Неважно, — отрезал он.
Я прикусила губу, чтобы заставить себя замолчать. Это было важно. Очень важно. Мне нужно было знать его жесткий предел, чтобы лучше понять его. Ведь если я чему-то и научилась, изучая жизни других людей, так это тому, что их определяло не то, что они делали, а то, чего не делали. Но я также знала, что если сейчас надавить на него, Сент может просто выбежать из дома и больше никогда не вернуться.
— Важно то, что это дало мне толчок к тому, чтобы уйти. И, конечно, ты не сможешь покинуть банду, которой посвятил свою жизнь, если только не сделаешь это в гробу. Так что я ушел, совершив еще больше дел, за которые пришлось заплатить. Вот почему я здесь. Не хочу быть там, где могу причинить кому-то вред.
— Значит, ты исправившийся грешник? — спросила я слегка шутливо. Не нашла другого способа скрасить этот момент.
— Исправившийся? — усмехался Сент. — Нет. Вопреки распространенному мнению, нельзя избавиться от совершенных грехов. Нет искупления для таких, как я. Я отправлюсь в ад, какая бы его версия ни ждала меня. Сейчас я просто в отставке.