Осколки
Шрифт:
— Все хуже, чем мы думали, — упавшим голосом произнес Кристиан. — Я не справлюсь с этой тварью. А она… она не остановится пока…
Договаривать ему смысла не было. Рейджен не был магом. Он мало что знал о магии и ритуалах, но одного знания о том, что Орин владела предметом, принадлежавшем некогда Вандорам, хватило, чтобы оценить ситуацию.
— Поднимайте всех! — рявкнул он, оборачиваясь к Дорине. — Гостей, слуг, всех! И убирайтесь из Сайриша. Немедленно! В кратчайшие сроки вас здесь быть не должно.
Дорина вздрогнула, и открыла рот, чтобы возразить или быть может снова начать приставать с расспросами,
— Сразу надо понять, кого она выбрала в качестве жертвы, — тихо внес предложение Кристиан.
Дорина побледнела. Рейджен никогда не видел такого — краска просто сошла с ее лица, словно ее смыли потоком воды, глаза запали, скулы вдруг заострились. Ееще минуту назад цветущая женщина превратилась в старуху на глазах у изумленных свидетелей. Даже волосы шииссы Найтвиль поседели в мгновение. А губы стали синими.
— Арнод, — едва слышно простонала Дорина и резко развернувшись, бросилась на выход из спальни Орин.
Кристина осталась стоять. На ее лице появилась странная улыбка. Она смотрела на Рейджена, будто видела нечто большее, чем все остальные.
— В чем дело, шиисса ШиСатро? — поинтересовался Рейджен, чтобы прервать уже затянувшееся молчание и, наконец-то, заняться тем, к чему рвалась душа, чего требовало все его существо.
Рейджену претило бездействие, его раздражала необходимость оставаться вдали от того, что сейчас происходило внизу, в подземелье, оставшемся от древнего мага. Его толкала вперед не столько злость, сколько жажда мести. Анна. Она мертва или умирает. Возможно, сейчас она на грани и почти готова переступить ее, отправиться в мир, принадлежащий темному богу мертвых Шарху.
— Мне интересно, — пропела Кристина, не собирающаяся сдаваться, — по какому праву вы распоряжаетесь?
— Может, по праву того, кто знает, что происходит в этом доме? — слишком резко отозвался Рейджен. Играть в непонятные игры с этой женщиной, он не собирался.
В этот момент в коридоре хлопнула дверь, а затем раздался звук шагов. Рейджен поморщился, предчувствуя стычку с пасынком Дорины. Меньше всего сейчас ему хотелось выслушивать разглагольствования шиисса Найтвиля и его нравоучения. Объясняться в очередной раз еще и с этим недалеким шииссом, Рейджену не хотелось. Но в дверном проеме, позади Кристины появился вовсе не шиисс Найтвиль, а ШиСатро.
— Что здесь происходит? — задал он самый популярный вопрос за последние несколько минут. — Кристина? Шиисс ШиЛарон? — в этот момент его взгляд упал на графа и ШиСатро нахмурился. — А вы кто такой? Что вы делаете в этом доме? По какому праву шумите, мешая спать хозяевам? Кто вас впустил?
Кристиан не удосужился даже посмотреть на шиисса, продолжая методично рассматривать шкатулку Орин. Он все еще надеялся найти что-либо указывающее на то, как можно победить черную ведьму и остаться в живых.
— А вы уже причислили себя к хозяевам? — не удержался от сарказма Рейджен. Его злила вся эта ситуация, и то, что вместо того, чтобы действовать, броситься за ведьмой и уничтожить ее или погибнуть, приходится терять время на никчемные разговоры.
— Шиисс ШиЛарон… — начал ШиСатро, но Рейджен перебил его.
Он стремительно приблизился к мужчине и, окинув презрительным
— Я не намерен терять время и в чем-то перед вами отчитываться. Дело ваше, если хотите расстаться с жизнью, пожертвовав ею во благо черной ведьмы — кто я, чтобы вам мешать? Но, если станете у меня на пути, подумайте. Я знаю, кто вы и знаю, что она, — кивок в сторону Кристины, — никакая вам не дочь. Любовница? Жена? Мне нет до этого дела, но, клянусь богиней, посмейте помешать мне и тогда я буду преследовать вас до последнего своего вздоха. И тюрьмой вы не отделаетесь.
ШиСатро побледнел, Кристина отшатнулась на шаг и прижалась спиной к груди своего «папеньки», а Рейджен продолжал говорить, глядя прямо в глаза шииссу и улыбаясь:
— Так что, вам проще собрать свои манатки и исчезнуть не только из поместья, но и из округи. Когда все закончится, я лично прослежу за тем, чтобы шиисса Найтвиль узнала о том, что именно вы делали в Сайрише. Расскажу кем вы являетесь и открою ей глаза на ваши истинные цели. впрочем, я уверен в том, что она и так все это знает. По какой причине решила «поиграть» и не выставить вас из своего дома сразу — могу только догадываться, но, в любом случае, ловить вам здесь нечего. Дорина — не жертва. Она — охотник.
ШиСатро хотел что-то сказать. Его рот перекосился, подбородок дрожал от сдерживаемых чувств, он был готов разразиться прочувствованной тирадой и даже воздуха в грудь набрал, но тут вмешалась Кристина. Легонько прикоснулась к плечу своего «папеньки» и качнула головой. ШиСатро сдулся тут же и как-то сник даже.
В коридоре снова раздались шаги.
На этот раз вернулась шиисса Найтвиль. Она буквально висела на своем внуке. Шесс Арнод, взлохмаченный, наспех одетый, без очков, прижимал ее к себе одной рукой и пытался шептать на ухо что-то успокаивающее. Заметив компанию, находившуюся в спальне шииссы Орин, он не отличился оригинальностью:
— Что здесь происходит? — но, в отличие от ШиСатро, в голосе этого молодого человека не было ни надменности, ни возмущенности. Он говорил уверено, как должно говорить хозяину. Настоящему хозяину.
Рейджен вздохнул и укоризненно посмотрел сразу на Дорину, а когда его взгляд не возымел никакого эффекта, перевел его на ее внука:
— Шесс Арнод… — начал было Рейджен, мысленно вздыхая, но его перебил Кристиан:
— Мы теряем время, Рейдж, — тихо произнес граф ШиДорван. Он не нашел в вещах Орин больше ничего, что могло бы помочь, но продолжал держать в руках чашу, принадлежащую когда-то его роду. — Надо еще найти то место, где она проводит ритуал.
— Она? — удивленно приподнял брови шесс Арнод. — Ритуал? Что все это значит и…
— Шесс Арнод, будет лучше, если сейчас вы возьмете управление в свои руки, — Рейджен многозначительно покосился на растерянную Дорину Найтвиль. Тревога за внука сделала свое дело, и сильная женщина утратила почти всю свою выдержку. Это больше не была та Дорина Найтвиль, которая железной рукой управляла своими предприятиями. Теперь это была немолодая уже женщина, уставшая, растерянная и ничего не понимающая. Она изо всех сил цеплялась за единственного родного человека, словно боялась, что если отпустит его, то он исчезнет, растворится в воздухе, как морок или утренний туман.