Осколки

Загорская Наташа

До решетки она добралась быстро и с сомнением оглядела ее. Толстенные прутья, размером почти с ее предплечье, глубоко входили в каменные стены. Сломать их, ей можно даже не думать — сил ни за что на свете не хватит. А по ту сторону решетки виднелся коридор. Узкий, плохо освещенный, с таким же низким потолком, как и та камера, в которой она находилась. Немногим дальше, в обе стороны, виднелись точно такие же решетки — видимо там располагались еще помещения.

— О, богиня, — простонала девушка, хватаясь обеими руками за толстые прутья.

А

в следующий момент едва не оказалась лежащей на каменном полу — решетка оказалась не заперта. Она скрипнула натужно и подалась вперед, увлекая за собой и держащуюся за нее девушку. Анна устояла на ногах, осторожно высунула нос наружу и осмотрелась уже там. Ничего нового или интересного не заметила. Длинный, узкий, коридор разбегался в обе стороны, единственное отличие которых было в том, что с левой стороны лился слабый свет, который и освещал все вокруг, а вот правый конец утопал в темноте.

Решившись на, по ее мнению отчаянный шаг, и набрав для какой-то надобности воздуха в грудь, Анна медленно потащилась на свет. Ей хотелось бежать, поскорее выбраться из этого мрачного места, оказаться в безопасности и постараться забыть обо всем, что произошло. Она больше ни минуты не сомневалась — в Сайрише не останется. Пусть только богиня поможет ей выбраться, сбежать, и она уедет. Шарх с ним, заработком, который обещала Дорина Найтвиль, Анна не хотела этих денег. Она вообще уже ничего не хотела, кроме как увидеть над головой звездное ночное небо, почувствовать легкое покалывание на щеках от мороза. Она грезила о том, как упадет в снег и будет просто дышать, наслаждаясь покоем и безопасностью, свободой от этих мрачных стен и неприятностей, что обрушились на нее в последние месяцы.

Сейчас Анна вдруг вспомнила свою тетушку Полин, погибшую в пути от столицы к Пограничью. Полин так рвалась поскорее попасть в Дорван, так спешила на встречу своему безумию и гибели, не слушала никаких уговоров и увещеваний, не обращала внимания на окружающих, преследуя лишь свои интересы. Она не только погибла сама, но утянула за собой и Анну. Против силы втащила в свой безумный мир племянницу, не заботясь о том, желает ли та того. И пусть Анна не упала в ту пропасть вместе с тетушкой, жизнь ее оказалась разбитой в тот момент, когда карета накренилась, и до Анны, лишь чудом и посредством шесса Рейджена Лорне, оказавшейся на земле в нескольких шагах от перевернувшегося экипажа, долетел полный отчаяния и страха вопль шииссы Амодири.

Все неприятности начались после того, как они покинули столицу. Вся тихая и размеренная жизнь шииссы Анны ШиВар пошла под откос, когда она села в экипаж Полин Амодири, направляющийся в Пограничье. Судьба ли это, или просто происки Шарха? А какая разница?

Полин больше нет. Шесса Лорне… тоже… теперь Анна осталась совсем одна. О ней некому позаботится и не у кого просить помощи.

Винила ли сейчас Анна свою тетушку Полин в том, что ее жизнь оказалась разрушена? Нет, скорее она винила себя. Винила, что не уговорила, не удержала, не попыталась даже возразить — просто последовала за ней, не задавая лишних вопросов. Она чувствовала свою вину.

Хоть и понимала, что ничего бы не смогла сделать. Полин Амодири на то и была Полин Амодири, что никогда никого не слушала, не придавала никакого значению чужому мнению

и не думала ни о ком, кроме себя. И Анна прекрасно понимала, что даже, если бы она попыталась возразить Полин, ничего бы у нее не вышло. Совсем ничего.

За свою самоуверенность, Полин заплатила жизнью и благополучием своей племянницы. Но сама шиисса Амодири сейчас покоиться на дне бурной порожистой реки, а вот Анна все еще жива. Вопрос в том, как надолго?

За размышлениями и постоянными остановками, чтобы выровнять дыхание и переждать подкатывающую к горлу тошноту, Анна дошла до конца коридора. Прижалась к одной из стенок и осторожно, чтобы, не приведи богиня, не выдать своего тут присутствия злоумышленникам, выглянула в неширокий проем. И замерла, почувствовав, как ужас сковывает все ее тело. Страх, пережитый во время нападения Дарэи и после того, как она очнулась в компании покойницы в, на первый взгляд, запертой тюремной камере, не шел ни в какое сравнение с тем леденящим душу и вымораживающим душу ужасом, как действо, творимое в небольшом, полностью круглом помещении, единственной обстановкой которого был высокий каменный алтарь, да пара факелов, развешенных по стенам.

Глава 20

Сайриш встретил их тишиной и безлюдьем. Слуги ночью не появлялись на хозяйской половине, как бы того ни требовал шиисс Найтвиль, в этом Дорина осталась непреклонна. А сами господа, скорее всего, сладко почивали в собственных постелях. Ну, или не почивали, и не в своих постелях. В любом случае, сейчас никто не собирался заботиться о моральном облике отдельно взятых шииссов и шиисс.

В холле Рейджен на мгновение замер, оглядываясь и, забывшись, сделал глубокий вдох. Тут же поперхнулся вязким, словно вонючий кисель, воздухом и закашлялся. Перед глазами тут же стали расплываться разноцветные круги.

Магия была разлита по округе. Ее сладковатый, ни с чем несравнимый, удушливый запах заполнял рот и нос, проникал сквозь кожу, оставлял на губах отвратительный привкус гнили.

Чтобы прийти в себя у Рейджена ушло несколько минут. Хотя, кто знает, очень может быть, что если бы не вовремя подоспевший Кристиан, прикоснувшийся к плечу друга и пославший ему немного собственной магии, на это ушло бы куда больше времени.

А времени у них как раз и не было. Черная ведьма начала ритуал — это чувствовалось не только по тому, насколько сильным был запах магии, но и сама атмосфера в поместье была другой. Совершенно не такой, как запомнил Рейджен. Она стала вязкой, липкой, мерзкой. Хотелось сбросить с себя это покрывало, отряхнуться от него, как вот только совсем недавно он отряхивался от снега, а затем пойти и вымыться. И долго тереть собственное тело жесткой мочалкой, чтобы даже следа не осталось.

Но Рейджен справился с собой. Встряхнулся, сбросил с плеча руку Кристиана и поспешил к лестнице. Взлетел на второй этаж, подбежал к двери в спальню Анны. И замер.

Дверь была приоткрыта. Не нараспашку, конечно, но щель отчетливо была видна, как и то, что внутри горит ночник. Выдохнув, как перед прыжком в воду и готовясь увидеть самую отвратительную картину, Рейджен толкнул створку. Дверь распахнулась шире.

— Здесь явные признаки борьбы, — произнес Кристиан. Он не отставал от друга ни на шаг, и теперь выглядывал из-за его плеча, рассматривая небольшую спальню, смятую постель и следы крови на светлом пушистом ковре. — И смертью пахнет.