Ослеплённый разочарованием
Шрифт:
— Ну заходи! Ждал я тебя! — почему-то воин не очень удивился, заслышав эти слова. — Это ведь твоё? — Сгорбленный старец с трудом поднялся из-за стола и протянул ему тяжёлую плеть.
— Ты освободился! Я жил в ожидании этого; многие говорили мне, что се не произойдёт, и что мир обречён, но я всё равно ждал.
Слушай меня внимательно. Слушай, и запоминай каждое слово. Может быть, мы говорим в первый и единственный раз. Не спрашивай ничего. Я всё расскажу, а то, про что не упомяну — не знаю.
Много веков огромные армии вели беспощадные войны, пытаясь вырвать тебя из плена, — любому правителю хотелось, чтобы Уруг-Карр стал его советником, или телохранителем, или полководцем, или другом. Многолетние осады Обители ни к чему не привели. Постепенно освободить Уруг-Карра стало всё равно, что найти чашу святого Грааля. Потом пыл
Я вижу, Уруг-Карр, в твоих глазах притаился немой вопрос: кем был ты, и как оказался в заточении. Сейчас ты всё узнаешь. Ты ждал столько лет, и пара минут ничего не решат. Тысячу лет назад на нашей земле появился воин, который смог объединить силой своего меча государства. Империя его ширилась, и весь континент покорился её власти. Весь, кроме степей на востоке. Издревле там существовал могущественный Орден Ках-Норр, и аколитов его, запершихся в неприступных стенах, невозможно было заставить преклонить колени перед Властителем, ни перед кем, кроме Раг-Каззора, которого они чтят как бога… Но о нём позже… Одна за одной откатывались атаки, и войска упрямого полководца выбрали осадную тактику, разбив лагерь вблизи крепости. Той же ночью, отряд лучших воинов Ках-Норра ворвался в лагерь, беспрепятственно убрав часовых, усыплённых колдовством и, скрутив полководца, унёсся обратно в Ал-Шог-Гор. Тебя заключили в темницу. Разноплемённое войско, лишённое руководства, распалось.
Раз в тысячу лет рядом с нашим миром пролетает комета, на теле которой распят Демон Раг-Каззор. Раз в тысячу лет жрецы Обители могут освободить его. Для этого им нужен ты. Я не ведаю, как они намереваются осуществить это, но уверен, — не стали бы они зря поддерживать в тебе жизнь на протяжении почти тысячи лет.
Твоя русалка в Обители, жрецы забрали её с собой. Ты не должен идти туда. В третий раз тебе не пробиться обратно. Я вижу это… Впрочем, не слушай моих предзнаменований… Эти картины являются мне зыбкими, как хмарь на осеннем небе. Кому-то удавалось преломить их сопротивление и пойти по своей судьбоносной дороге. Я постараюсь снова помочь тебе… Да, это я сделал так, что с тобой оказалась Ренейла. Ты не послушаешься меня, потому не буду отговаривать тебя. Идти туда с голыми руками бессмысленно вдвойне, но я скажу тебе, где можно достать оружие, а кое-что дам тебе сразу. Идти одному — не имеет смысла втройне, так что постарайся найти если не друзей, то хотя бы временных союзников, до поры будущих разделять твои убеждения и цели. Я не смогу стать воином в твоей новой войне; не обучался искусству боя, и не жалею об этом, — я избрал другой путь. Десятилетиями я изучал пути скрытых энергий этого мира и учился управлять ими. Я смогу быть полезен в другом месте, не на поле брани.
Тебе надо отправляться, — я не могу так долго прикрывать нас. Жрецы следят за мной, но тебя они сейчас не видят, я заслонил от них. Вперёд!..
ОСОБЫЕ МУКИ Я ПРИГОТОВЛЮ ДЛЯ КУЗНЕЦОВ! И ДЛЯ ТОГО, КОТОРЫЙ СРАБОТАЛ ЭТИ ОКОВЫ!
Сумасшедший старик рассказывал много историй, таких же безумных, как он сам. Безымянный, — или всё-таки, Уруг-Карр? Воин ещё не решил, какое имя будет носить, — прозвище слишком безымянно, а названное стариком непривычно резало слух… Воин не верил старику. Слишком уж легендарной выглядела эта история, будто она не из реальной жизни, а из бесконечной череды тех, что рассказывают на ночь детям. Но, с другой стороны, и сказки появились не на пустом месте…
Чародей дал Безымянному, — нет, Уруг-Карру, — новую походную одежду, будто специально приготовленную для него. Снаряжение не должно подвести: кираса прочна на вид, выдержала много ударов. Интересно, с кого колдун снял её? Кожаный кафтан нигде не жмёт, а штаны не пришлось подворачивать… Оружие маг тоже выдал неплохое, — секира с двумя лунообразными зеркально чистыми лезвиями, семизарядный
«…И четверо были заперты: один во тьме камня, другая — в синеве воды; второй в огне, мчащемся через пустоту, последняя — в своём собственном теле…» — я захлопнул тяжёлый фолиант, прочтя эти строки в который раз, и стало на душе тяжко, как никогда… Их пути пересеклись…
Глава 4
— Верными аколитами Обители была схвачена русалка, пытавшаяся отравить воды, дарящие питьё и прохладу паломникам, идущим через степь за истиной и праведностью в нашу Обитель, Обитель всего мира! Мерзкое русалочье отродье будет предано праведному суду через два дня!
…С распростёртыми руками ждём мы новых послушников и неофитов! Всех, кто жаждет очистить мир от скверны! Всех, кто желает низвергнуть идолов, которым поклоняются люди в своём невежестве и помочь постичь единственно верную религию во всём мире — почитание Раг-Каззора! Всех, кто стремится…
…Слушайте все, кто хочет помочь установлению истинной справедливости и праведности в подзвёздном мире! Ваза для пожертвований стоит на площади!..
Они всё правильно рассчитали. У него почти не осталось времени. Ни на что. Ни на то, чтобы сколотить отряд, ни на то, чтобы добыть мощные артефакты или оружие. Он успеет в Обитель к сроку, если поскачет прямо сейчас. Одно утешало его: не придётся штурмовать стены, его впустят внутрь и захлопнут ловушку.
Адепты Обители удивительно быстро восстановили обрушенную надвратную башню. Теперь ворота стали неприступнее. Вместо одной решётки было две, появились и толстые двери железного дерева, окованные для пущей надёжности полосами металла. И всё это было проделано, наверное, не без помощи зомби. Но сейчас их здесь не было видно. Всё, что могло шокировать, вызвать отвращение в толпе прибывших поглазеть на бесплатное зрелище, было вычищено или сокрыто в казематах Ал-Шог-Гора, много ниже уровня площади. Сто шагов. Здесь же, наверху, собралась весьма разношёрстная публика, — от славного Магату-Арга, правителя близлежащего Лороха, до грязного отребья из трущоб того же города. Краем уха Уруг-Карр услышал прошедший в толпе шёпоток о том, что скоро следует ждать Наместника Жжарлга Северной Империи Тиугона, над которой «дабы очистить от скверны и установить единственно правильный культ Раг-Каззора Обитель милостиво соизволила установить свой протекторат». Через узкое, хорошо знакомое ущелье каменных стен, — двести шагов, — на площадь в самой середине крепости стекались и толпы беспричинно смеющихся и радующихся фанатиков, лишившихся разума пару лет назад, и городские жители, и крестьяне из мелких покорных сёл, что кормили жрецов. Впускали всех, — и это было впервые за всю историю Ках-Норра. Жрецы Ордена не имели права отказать во входе человеку, который сам рвётся в ловушку, настороженную на него. Если он замаскировался, и они не сразу раскусят его? Что тогда? Пришлось разрешить вход всем желающим… А таковых было много. Кое-кто торопился вовсе не на судилище и ожидавшуюся вслед за ним казнь, просто хотел краем глаза взглянуть на водяное чудо. А кто-то хотел протряхнуть чужие кошельки с золотом.
— Я слышал, красива русала сия! — протянул молодчик, явно разбойного вида.
— Да не русала, а русалка, чурбан ты этакий! — возбуждённо поправил бревно, то есть детину, зажиточный горожанин, и отвернулся. Полон презрения к необразованному тупице.
Уруг-Карр лишь удивлённо присвистнул, увидев как быстро распрощался мещанин со своим кошелем. С высоты конской спины ему были лучше видны те неприметные детали, мелочи, что люди в толпе не замечали. Уруг-Карр не сомневался, что немало адептов слоняются в толпе, переодетые, скажем, в крестьян, или горожан. Несколько таких воин заметил сразу: те словно не знали, что делать со своими руками и куда их спрятать. Совсем отвыкли от «мирской» одежды… Адепты же в серых хламидах держались по бокам толпы. Шли вместе с ней вдоль стен. Уруг-Карру казалось, что он слышит бряцание спрятанного под хитонами оружия. Чувствовал он, что враги засели и на стенах, и на крышах, хотя не совсем понимал, для чего, — вряд ли это были арбалетчики, ведь Ордену он нужен живым. Но они вполне могут обездвижить его, пробив руки и ноги стрелами, спокойно взять его затем.