Ослеплённый разочарованием

Калашников Владимир Владимирович

В планы жрецов это явно не входило.

В центре площади стало образовываться, шириться из единой точки пятно пустоты. Уруг-Карр не сразу понял, куда деваются люди. А в толпе всё поняли сразу, и бросились прочь, тесня остальных к стенам. Получилось огромное людское кольцо, — в центре чёрный провал. На краю отчаянно балансировали люди; кто-то не удержался и полетел вниз, цепляясь за соседей. Те, в свою очередь, схватились за других, и более двух десятков человек упали в дыру, освободив на её краю небольшой пятачок. На этот пятачок и стало вылезать что-то огромное, склизкое, цепляясь за камни когтями, которых по идее не должно быть на ластах. На спине чудовища сидел тритон с трезубцем в руках, хвост его был пристёгнут ремнями к боку подводного монстра.

— Они пробились за мной из океана! — захлёбываясь, восторженно кричала Лейра.

— Как они сделали это? До океана тысячи и тысячи лиг! Хребет Койгорр…

— Разве я не говорила тебе, что океан подземный? Он под степью!

До него меньше лиги!

По периметру отверстия вылезали всё новые и новые монстры, освобождая место для себя единственно возможным способом, — давя людей. Когда монстры двинулись через толпу навстречу коннице, вгрызавшейся в неё с другой стороны, Уруг-Карр невольно почувствовал жалость к этим людям. Какими бы они ни были… Но такая участь…

Прорубившись и продавившись сквозь толпу, конники и тритоны схлестнулись в яростном бою. И те, и другие были опытными воинами; перевеса не было ни на чьей стороне. Спусковое устройство на спине элефанта щёлкнуло, и заострённое бревно пролетело над площадью, на излёте сметя несколько десятков людей, бывших зрителей. Второй выстрел был куда как точнее: бревно угодило в центр схватки адептов и тритонов, раздробив кости пяти всадникам, с одной и с другой стороны. Следующий выстрел прибил подводного монстра к камням, заставив беспомощно корчиться.

Толпа в едином порыве безнадёжного бесстрашия атаковала сразу все четверо ворот. В ворота, перегороженные тушей слона, некоторым прорваться всё же удалось, — не всех успевал элефант вбивать шипастым бревном-дубиной, зажатым в хоботе, в каменную мостовую, не всех рубил лезвиями, прикрученными к бивням. Но тех, кто прорвался, пробежал-таки под ногами бронированного гиганта, аккуратно снимали стрелки, засевшие на стенах и спинах слонов. В северных и южных воротах атака также захлебнулась, — люди с голыми руками шли против вооружённых всадников. Но, тем не менее, с немалыми потерями для конников. Многих успели стащить с лошадей и разорвать вместе с железом, в которое те были закованы, прежде чем толпу порубили. В западные ворота люди шли обречённо. «Сюда бы мне секиру! Уж я бы им показал!», орал здоровенный мужик, скручивая туловище зомби поперёк, и разрывая его напополам. Но это было после того, как зомби порвали первые восемь рядов людей. И всё-таки людям удалось снести заслон из мертвецов, и многие из них смогли вооружиться тем, что попадалось под руку: цепями, кольями, трофейными мечами и копьями. Сражались плечом к плечу те, кто раньше ненавидел и презирал друг друга. Те, кто раньше почитал жрецов Обители как богов, как наместников Раг-Каззора на земле, и те, кто ненавидел Орден Ках-Норр всей душой. Теперь они стали ненавидеть Обитель ещё больше, а первые впервые узнали ненависть. С глаз фанатиков спала пелена, вернее была растворена и смыта чужой кровью, они поняли, как глубоко заблуждались. Теперь им предстояло столкнуться с гвардией из адептов, перегородивших ущелье прохода меж каменных стен. А оставалось людей из пятидесяти тысяч тех, кто был вначале, всего тысяч семь-шесть.

К аквариуму пролезло чудовище с седовласым тритоном-гигантом.

— Давай сюда Лейру!

Уруг-Карр передал русалку тритону. Тот помог ей пристегнуть хвост на другом боку чудовища; запечатал её туловище в панцирь из чешуи океанского монстра — вовсе не из разноцветных морских раковин, из которых доспехи делали, видно, только в мифах.

— Я благодарен тебе, за то, что ты помог моей непослушной дочери! Но нам пора погружаться! Тебе же придётся отходить другим путём! С нами ты не сможешь пойти: там нет воздуха!

Чудовище развернулось и, шлёпая ластами по месиву, из которого торчали людские конечности, направилось к дыре. На краю оно остановилось на секунду, прежде чем исчезнуть в провале.

Вперив взор в сторону балкона, на котором застыли жрецы, тритон вскинул трезубец и прокричал:

— Никогда не пересекайте дорогу морским воителям! Иначе познаете гнев кракена, пробившего сюда колодец!

Подводная конница скрылась в колодце. Уруг-Карр остался один на площади, без союзников. С севера и юга на него катилась конница, с востока наступали элефанты. Воин не раздумывая выбрал направление. Смерть всюду. Но на севере её сейчас будет чуть больше. Он поскакал к северному проходу. И толпа расступилась, пропуская его к шеренгам адептов. Уруг-Карр врезался в их ряды, — в левой руке плётка, в правой — секира. Первый же его удар плетью захлестнул шею аколита, — воин потянул рукоять на себя, и голова, сверкая шеломом, взвилась в воздух, потеряв сцепление с шеей. Второй удар уложил добрых полдесятка врагов, — каждый хвост плети превратился будто в стальное гибкое лезвие, проходил без усилий сквозь тела адептов. Он прорубился до шестой шеренги, когда бородатый мужик, тряхнув обрывком цепи, зажатым в руке, бросился ему на подмогу, устремляя за собой и всех остальных.

Теперь у них было много оружия. Люди спешили, облачаясь в кирасы, снятые с мёртвых тел. Вместе с Уруг-Карром они очистили ущелье прохода, а когда дошли до его конца, то уткнулись в огромный завал из того, что попадалось адептам под руку. Пути назад тоже не было, — там была такая же баррикада,

несколько тысяч всадников, двадцать тысяч гвардейцев, без счёту вооружённых адептов и послушников, десяток элефантов. Только те силы, что удалось собрать жрецам на скорую руку. В крепость же прибывали всё новые и новые полки. У Уруг-Карра оставалось всего несколько минут на раздумья. Дикий крик прервал его мысли. «Скоты!», заорал бородатый мужик. С высоких стен вниз устремился ещё один поток дымящего вара. На гребне стены появились лучники, осыпав первым залпом стрел людей, зажатых в теснине каменных стен внизу. Ко второму залпу люди успели приготовиться: кто-то прижался к стенам, кто-то лёг на землю и укрылся вражьими трупами. Но от смолы, горящего масла и гранитных обломков это спасти не могло. «Они сейчас нас всех перебьют!», зло прошипел мужик, за которым все уже признавали лидерство, второе, конечно, после Уруг-Карра. «От стен! В центр!» — прокричал Уруг-Карр. «Ты что, с ума сошёл?» «В серёдку!» Его послушались. Уруг-Карр хлестнул плетью; его удар должен был пройти сквозь воздух, но хвосты плети странным образом удлинились и смели с верхушки стены врагов, ломая даже зубцы стены. Разрубленные тела полетели вниз, вместе с котлами для смолы, с другим осадным вооружением, с обломками стены. Кто-то из солдат, кому плеть всего лишь отрубила ноги, кричал в падении, но замолк, разбившись о камни. Второй такой же удар понизил стену на два метра. Третий на пять. Несколько ударов, — и участок стены, метров десять, обрушился. «За мной!» — и воины хлынули в пролом за бородатым мужиком. Нахлёстывая коня плетью, — сейчас она не действовала, — Уруг-Карр заставил перевалить его через завал из битого камня. Они оказались на улице, впереди стена казармы, слева — задняя стена дворца. Люди продолжали вооружаться; в их отряде стало десятью конниками больше, — у стены стояли на привязи тяжеловозы, когда-то, в прошлой жизни, используемые не для войны. Здесь ещё не было врагов, — аколиты не подтянули сюда войска, никак не ожидая, что восставшие, — а именно так их теперь называли, — могут оказаться здесь. Прокатившись по улице, — Уруг-Карр вёл их за собой, полагаясь на своё чутьё, — они свернули вбок, и просто смели лёгкие ворота, потом ещё и решётку, оказались, наконец, у входа на предвратную площадь. Здесь не было ни солдат, ни адептов, никого из врагов. Из людей-врагов. Посреди площади стояла на шести лапах Ренейла. От каждой лапы тянулась цепь толщиной в человека, к одной из четырёх башен, высившихся по углам площади. «Здесь нам не пройти! Без катапульт, без осадных башен, без элефантов её не взять!» — прошептал мужик. «Я задержу её!» — Уруг-Карр выступил вперёд и выкинув руку так, что плеть обвила шею твари, застыл. «Быстрее! Она вас не тронет! Разберитесь с воротами! И уходите! Долго мне её не удержать!» Воины, родившиеся сегодня, сначала нерешительно, а потом всё быстрее и быстрее бросились через площадь, оббегая обездвиженного монстра, карабкались по стене в надвратную башню, открывали ворота и поднимали решётки. «Закройте ворота за собой! Застопорьте подъёмные и вращательные механизмы!» — крикнул Уруг-Карр. На плечах его словно лежала свинцовая плита, глаза заливало потом, но он знал, что сможет сдержать тварь, до тех пор, пока последний из его новых союзников не покинет крепость. Когда это произошло, он отпустил Ренейлу. Она ударила его лапой, — ладонью, поджав когти, — он слишком устал, чтобы увернуться. Но, тем не менее, продолжал стоять на месте, не подвинувшись ни на локоть, хотя от такого удара должен был разбиться о стену, что в двадцати шагах позади.

— Ренейла! Что они сделали с тобой? Забудь про жажду крови! Забудь хотя бы на время! Превратись обратно в человека! Твои оковы станут велики и упадут! Мы вместе уйдём отсюда! Я уже забыл то, что ты сделала тогда! Обещаю, мы вместе уйдём отсюда! Ещё не поздно!

Ренейла наклонилась к нему, широко раскрыв пасть. В горле что-то маслянисто поблёскивало. Так и есть. Шипастая распорка. И такие, наверно, по всему телу, в пищеводе, в желудке, в кишках. Если Ренейла вздумает превратиться, то они разорвут тело девушки.

Следующий удар накрыл его сверху. И наступила чернота.

Он не сразу понял что очнулся, потому что очнулся в такой же темноте, какая была там, куда отправил его удар твари. Он стоял, чуть прислонённый к наклонной стене, стоял не шевелясь, — чувствовал, что впереди опасность. Когда же он подвинулся вперёд на миллиметр, что-то огромное метнулось к нему и пропороло воздух в миллиметре от его лица. Ренейла. Он услышал звон цепей. Они приковали её здесь, в подземном каземате, приковали так, чтобы она охраняла его, не давая ему даже сделать шаг. Он вглядывался в темноту, силясь увидеть там что-то, а затем мягко позвал её:

— Ренейла! Подойди ко мне!

Горячее дыхание обожгло ему лицо.

— Я знаю, как тебе хочется есть… — рык, подтверждающий это, — но попытайся перебороть голод и жажду, и выслушай меня…

Мягкий голос тихонько вкрадывался в её сознание.

— Я знаю, как болит всё внутри у тебя, из-за этих шипов… Я знаю, как тебе помочь… Но для этого мне надо выбраться отсюда.

Молчание в темноте.

— Ренейла, дай мне два своих когтя…

Он протянул руку в темноту и пустоту.