Основатели США: исторические портреты
Шрифт:
Мэдисон же доказывал, что демократическое представительство, как оно сложилось в США, должно быть сохранено. Он решительно возразил против настойчивых попыток ряда делегатов осудить расширение в большинстве штатов избирательного права и восстановить в федеральной конституции имущественный ценз, существовавший до революции. Размышляя об избирательном праве, он выступал в роли опытного архитектора, рассчитывающего, сколько демократии — не больше и не меньше — нужно подвести в качестве фундамента под буржуазно-плантаторскую государственную власть, чтобы обеспечить ей поддержку белого населения США. Этот расчет приводил его к принятию того избирательного права, которое складывалось в США на протяжении уже 11 лет. Мэдисон предпочитал подчинять демократию интересам буржуазно-плантаторского меньшинства не за счет ограничения избирательного права или отмены, скажем, «разделения властей», а иными способами.
Одним из этих
Возвышая исполнительную власть над законодательной, Мэдисон и другие федералисты одновременно стремились превратить ее в такой же орган стабильного и твердого политического курса, что и сенат. Мэдисон критиковал создание многими конституциями штатов исполнительных советов, что вело к замене единоличной исполнительной власти колониальных времен отправлением ее на коллегиальных началах, отрицал практику частых перевыборов губернатора (в девяти штатах они переизбирались ежегодно), решительно протестовал против избрания губернаторов многих штатов законодательными ассамблеями. Такой организации исполнительной власти он и другие авторы федеральной конституции противопоставили формулу «единой и неделимой» исполнительной власти, что означало наделение ею во всей полноте одного лица — президента. Мэдисон был, однако, против пожизненного избрания президента, за которое ратовали А. Гамильтон, Дж. Дикинсон, Г. Моррис и др. Он предлагал установить семилетний срок президентских полномочий (конвент в конце концов определил его в четыре года) [146] . Республика объявлялась им единственной формой государственного устройства, приемлемой в США.
146
The Records of the Federal Convention, vol. 1, p. 65–74, 80, 86–90, 98, 101–102, 176; vol. 2, p. 29–35, 52, 57, 65–67, 100–102, 112, 551.
Мэдисон не был единственным автором американской конституции, как не был им никто из участников конвента. Но его роль в ее теоретическом обосновании и разработке многих конкретных положений была огромной. Представляется, что он по праву назван в своей стране «философом американской конституции». Признанным лидером федералистов возвращался Мэдисон с Конституционного конвента в Виргинию осенью 1787 г. Кто мог тогда предположить, что судьба его уже через несколько лет столь круто переменится и он будет открещиваться от федерализма как от сатанинской силы!
Разрыв с Гамильтоном и союз с Джефферсоном
После конвента в Филадельфии все усилия Мэдисона были направлены на то, чтобы добиться ратификации конституции в родном штате. Виргинским федералистам сопутствовал успех, хотя для его достижения пришлось преодолеть сопротивление мощной оппозиционной группировки во главе с популярными политическими деятелями П. Генри и Р. Г. Ли. Противники Мэдисона отомстили ему тем, что прокатили глашатая федералистов на первых выборах в американский сенат. Ему пришлось удовлетвориться нижней палатой конгресса США.
Мэдисон явился на первую сессию американского конгресса в Нью-Йорк весной 1789 г. 23 апреля туда прибыл и первый президент США Джордж Вашингтон. Через неделю он был приведен к присяге и обратился к конгрессу с посланием. Палата представителей и сенат, подражая английским традициям, в свою очередь подготовили адрес на «обращение с трона». Это потребовало ответа Вашингтона. Все три документа были составлены одним человеком — Мэдисоном. Политические симпатии Мэдисона еще всецело принадлежали федерализму. По злой иронии судьбы федералистским начинаниям Мэдисона в палате представителей противостояли в сенате — органе, с которым он связывал столько надежд, — лидеры виргинских антифедералистов Р. Г. Ли и У. Грэйсон.
В начале своей деятельности в конгрессе Мэдисон выступил с одним очень важным демократическим начинанием: 8
Провозглашение билля о правах не входило в планы участников конвента в Филадельфии. Но в ходе ратификации конституции почти половина штатов согласилась одобрить ее лишь при том условии, что она в ближайшее время будет дополнена биллем о правах. Интуиция и расчет топкого политического стратега подсказали Мэдисону, что билль о правах должен стать еще одной уступкой демократии, без которой невозможно обеспечить должную прочность детищу филадельфийского конвента. Он же рассчитал, что в федеральном билле о правах можно отразить только те положения, которые уже имелись в конституциях штатов, и не включать в него новые предложения, высказанные на многих ратификационных конвентах. Их и не было в его проекте, зачитанном в конгрессе 8 июня 1789 г. [147]
147
The Writings of James Madison, vol. 5, p. 375–380.
С 1790 г. меняется политическая позиция Мэдисона. В центре внимания конгресса с первых дней оказались планы Гамильтона. Гамильтон предполагал, что антифедералисты и южане выступят против. Но он не поверил своим глазам, когда увидел во главе оппозиции Мэдисона.
Гамильтон так никогда и не смог разобраться в причинах «предательства» человека, с которым он готовил конвент в Филадельфии, писал статьи «Федералиста», защищавшие новую конституцию. В 1792 г. он писал Э. Каррингтону, что, заступая в должность министра, был «абсолютно уверен» в «полной поддержке Мэдисоном» основных направлений его политики, что в противном случае, «сознавая силу влияния Мэдисона», не согласился бы взвалить на себя это бремя [148] . Мэдисон же не вдавался в анализ причин расхождения между ними.
148
The Papers of Alexander Hamilton. Vol. 11, p. 427.
Полного единства взглядов между Мэдисоном и Гамильтоном не было, собственно, и на конвенте в Филадельфии. Лидеру южных федералистов было чуждо столь нетерпимое отношение к политической демократии, которое характеризовало нью-йоркского федералиста. Но подлинная причина разрыва между ними заключалась во внутренней противоречивости буржуазно-плантаторского блока, разные группировки которого представляли Гамильтон и Мэдисон.
Буржуазно-плантаторский блок, оформившийся на почве антиколониальной борьбы, достиг наибольшей прочности в год принятия федеральной конституции, означавшей закрепление в стране политической власти двух господствующих классов США. Но единство двух классов, обладавших разными интересами, не имело исторической перспективы. Оно стало давать трещину, как только к началу 90-х годов была достигнута некоторая стабилизация внутриполитического и международного положения США. Федерализм образца 1787 г. начал рушиться, а приход к кормилу экономической власти в стране неспособного на компромиссы Гамильтона благоприятствовал стремительному обуржуазивайте федералистских целей. Подобная их трансформация и оказалась неприемлемой для Мэдисона.
Мэдисон восстал уже против первого из серии экономических мероприятий, предложенных министром финансов, — оплаты федеральным правительством по нарицательной стоимости всех государственных долгов США. В 1783 г. он согласился с аналогичным предложением, исходившим тогда от Р. Морриса. Семь лет спустя он изменил свое мнение по этому вопросу по двум причинам. За эти годы огромная часть долговых обязательств Континентального конгресса — солдатских сертификатов — попала из рук первоначальных владельцев к скупившим их за бесценок финансистам. В те же годы правительство Виргинии сумело почти наполовину расплатиться со своими внутренними долгами, в то время как в ряде других штатов решение этого вопроса едва сдвинулось с мертвой точки. Гамильтон требовал, чтобы федеральное правительство приняло на себя долговые обязательства и Континентального конгресса, и властей штатов. Одобрение плана Гамильтона означало в случае с Виргинией, что налогоплательщики-плантаторы должны будут способствовать прямому обогащению финансовой буржуазии, во-первых, и раскошелиться ради неплатежеспособных штатов, во-вторых. Такая жертва со стороны плантаторов оказалась чрезмерной даже для благожелательно настроенного в отношении «северных братьев» Мэдисона.