Основной закон 2
Шрифт:
– Валера!
Валерик не успел ещё уйти. Даже обуться не успел. Прибежал, сломя голову. Что случилось, понял без объяснений, стоило увидеть расширившиеся от ужаса глаза Вероники. Уже приложил палец к яремной вене, проверяя сердцебиение, когда в спину прилетел полувздох, полувсхлип:
– Она не дышит!
Валерик быстро прикидывал: сколько его не было в комнате? Вряд ли больше двух минут. Значит, реанимация еще возможна. Начал непрямой массаж сердца и, полуобернувшись без отрыва от процесса, спросил:
– Искусственное дыхание делать умеешь?
–
– Если противно или брезгуешь, - правильно понял её колебания Валерик, - возьми марлю или носовой платок, делай через него.
И прикрикнул, выводя девушку из ступора:
– Давай, быстро!
Это помогло. Подстёгнутая окриком, Вероника сорвалась с места, выхватила из ближайшего шкафа какую-то простыню, рванула, выдирая кусок, сложила лоскут пополам и накинула Иринке на рот. Успела тютелька в тютельку.
– Давай, - скомандовал Валерик.
Вероника, строго как учили, набрала в грудь воздуха, зажала Иринке нос и резко выдохнула. Обтянутые кожей рёбра приподнялись и опустились.
Не сработало. Валерик снова принялся толкать руками грудь своей пациентки. Отсчитал нужное количество толчков:
– Давай!
Выдох. Не сработало. Еще одна попытка. Вероника, захваченная этой борьбой за воскрешение и прежде почти уже бездыханного тела, позабыла все: и свои страхи, и брезгливость, которую раньше приходилось каждый раз преодолевать, и переживания о прошлом.
– Давай! – командует Валера.
Она даёт, уже без каких-либо эмоций, просто выполняя необходимую работу.
Пятая попытка, шестая – ничего не выходит. С Валерика обильно льёт пот: она и не думала, что реанимация - такое физически тяжелое занятие.
Восьмая попытка, девятая… Она зачем-то считает циклы. Вспоминается обязательное занятие в академии по оказанию неотложной помощи. Там говорили, что времени на то, чтобы запустить сердце, вот так, без препаратов, без аппаратуры, имеется не более десяти минут. Потом – всё. А сколько они уже стараются? Две минуты? Три? Пять?
– Давай!
– Давай!
Она потеряла счет циклам, а время не считала с самого начала.
– Давай.
Грудь Иринки поднялась, опустилась. И спустя несколько секунд чуть приподнялась уже самостоятельно. Валерик вновь приложил пальцы к яремной вене, удовлетворенно кивнул и обессиленно упал на стул рядом с кроватью. Футболка его была насквозь пропитана потом, руки подрагивали. Вероника опустошенно выдохнула и почувствовала, как подкашиваются ноги. Мышцы разом превратились в кисель, словно это она сейчас раз за разом пыталась запустить сердце подруги. Не в силах противиться внезапно возникшему желанию, она опустилась на колени сбоку от Валерика, обхватила его руками, уткнулась лбом в его плечо. Почувствовала ладонь, слабо погладившую её по волосам, и вздрогнула от нахлынувшей смеси облегчения и, совершенно неожиданно, острого наслаждения. Замерла, страстно желая вновь испытать это чувство, и едва не застонала, когда это желание исполнилось. Тут же смутилась от неуместности своих эмоций, отстранилась, поднялась на ноги. В свою очередь погладила
– Валер, я пойду чай поставлю, да бутербродов наделаю. Приходи на кухню.
И убежала, пока не выкинула что-нибудь такое, что напрочь испортит всё, что еще даже не началось.
***
Валерик жевал бутерброды, почти не чувствуя вкуса. Не глядя, запивал их чаем. И всё глядел куда-то в сторону отсутствующим взглядом. В конце концов, Вероника не выдержала:
– Валера!
Тот медленно повернул голову, выныривая из каких-то своих размышлений. Так же медленно сфокусировал взгляд на девушке:
– Что случилось?
– Пока ничего. Но ты убрел мыслями так далеко, что я начала пугаться.
– Это до меня только что дошло: я сам чуть не убил Иринку.
– Как это? – удивилась Вероника.
– Очень просто. Энергия, которую я передаю своему пациенту, сама ничего не лечит. Она только запускает внутренние процессы организма, ведущие к восстановлению тела. А питательные вещества и строительные материалы организм берет из своих запасов. В первую очередь, из жировых тканей. А откуда у Иринки жир? Вот и возникла ситуация, когда усилия организма по самоисцелению едва этот организм не прикончили. А как ты вообще её кормишь?
– Мне сказали в больнице, откуда я Иринку забирала, что нужно капать глюкозу внутривенно. Я договорилась с медсестрой, она вчера утром приходила, капельницу ставила. Скоро снова должна прийти.
Валерик скептически хмыкнул:
– Даже мне с одним законченным курсом медучилища ясно, что одной глюкозы для полноценного питания мало. Давай так: я сейчас крутнусь по местным аптекам, поищу растворы для внутривенного питания. Капельницу поставлю сам. А потом вот так же сядем на кухне и будем решать, что делать дальше.
Вероника помотала головой:
– Нет, так не пойдёт. А если пока ты ходишь, у нее снова сердце остановится? Напиши мне названия препаратов, я сама пробегусь.
– Резонно, - согласился Валерик.
Тут же накидал на лист блокнота несколько названий, ничего не говорящих человеку непосвященному. Вероника подхватила листок, и через пять минут, уже одетая, причёсанная и накрашенная стояла у дверей.
– Я ключом закрою, и сама же открою. Постараюсь побыстрее.
Она ушла, а Валерик вернулся на несколько минут к Иринке, посмотрел, проверил и устроился на диване в гостиной. Пока Вероника ходит по аптекам, нужно было как следует подумать.
Прошло уже больше часа. Не сказать, чтобы Валерик беспокоился, но некоторый дискомфорт ощущал. Появился некий фактор, который он не мог контролировать. И, несмотря на сильно изменившуюся и внешне, и по поведению, Веронику, существовала вероятность, что вот прямо сейчас она бежит в свою контору сдавать его с потрохами. Скорее всего, последствий для него никаких не наступит. Девять шансов из десяти, что не решатся безопасники вот так, в открытую, за ним прийти. По крайней мере, не сейчас. Но что делать с самой Вероникой? Насколько он может ей доверять? Ответа на этот вопрос пока не было.