Основы человечности. Работа над ошибками

Шашкова Екатерина Владимировна

Стас крикнул что-то неразборчивое и, кажется, не очень цензурное (А смысл? Только зря отвлёк!), Тимур уклонился от удара и кое-как перехватил за запястье руку, сжимающую осколок. Посмотрел, как кровь из порезанной ладони мешается с кровью Васи, — и решился.

Сигиллу, которую он активировал, Диана в шутку называла дважды сомнительной.

Почти все свои татуировки Тимур когда-то делал с мыслью «Однажды это поможет мне поймать Людвига». Среди них были заклинания, влияющие на противника и отключающие ему органы чувств; заклинания, обостряющие восприятие

и концентрацию (в драках помогало мало, зато на экзаменах — хорошо); заклинание, увеличивающее силу удара (активировалось очень долго, поэтому обычно Тимур всё равно не успевал или забывал его использовать); обезболивающее (особенно актуально стало после тридцати) и другие мелочи. Для ловли Людвига всё это оказалось совершенно бесполезным, но в обычной жизни изредка применялось.

А вот последнюю сигиллу Тимур активировал всего пару раз и в тестовом режиме.

Во-первых, для полноценной работы ей требовалась кровь — точнее, кровная связь между магом и жертвой. И крайне сомнительно было, что подобное ограничение получится соблюсти в полевых условиях.

Во-вторых, с этической точки зрения заклинание тоже выглядело так себе. Хуже, чем сенсорная депривация, которую Тимур на днях использовал на Ксюше. И даже, наверное, хуже, чем то, которым Диана наградила Людвига.

Но других идей не было, а драку надо было заканчивать, пока кто-то не пострадал.

Тимур почувствовал, как татуировка на груди слегка нагрелась, и закрыл глаза, нащупывая связь. Чужая кровь отозвалась неожиданно легко, быстрее и проще, чем во время теста с Дианой — должно быть, помогло то, что Вася был человеком, а не оборотнем с их двумя телами и ворохом других особенностей.

А ещё он был зол и испуган одновременно, и его эмоции отлично резонировали с эмоциями Тимура, который тоже испытывал злость (на ситуацию, вышедшую из-под контроля), страх (из-за возможных последствий) и дурацкий, не слишком уместный азарт.

Тимур открыл глаза.

Картинка поменялась, стала более чёткой: теперь он видел своё собственное лицо со стороны и в первый момент удивился — он ожидал застать себя взъерошенным и растерянным, а увидел человека, застывшего в какой-то мрачной решимости. Взъерошенного, да. Но как-то очень эстетично взъерошенного. Другие на такую укладку уйму времени и сил тратят, а тут само всё как надо растрепалось.

Потом он перевёл взгляд на руку, держащую стекляшку, — на чужую руку, которая теперь ощущалась как своя, — и заставил пальцы разжаться. Движение вышло резким, механическим. Осколок полетел на землю, а на ладони остался глубокий кровоточащий порез.

Чужой боли Тимур не чувствовал. Наверное, смог бы, если бы как следует настроился, но сейчас нужно было всё сделать быстро, пока собственное тело, оставшееся без контроля, не грохнулось в грязь или не привлекло ненужное внимание своей безучастностью к происходящему. Поэтому сперва он уронил Васю.

Получилось, как и с пальцами, не слишком аккуратно: ноги подогнулись мгновенно, словно из них вдруг исчезли все кости. Вася рухнул на землю, даже не пытаясь сохранить равновесие или

подставить руки.

Точнее, он пытался, всей душой пытался — но мышцы ему не подчинялись. Тело не слушалось. Кажется, оно даже забыло, как дышать.

Васю захлестнула паника. Не осталось ни злости, ни азарта, ни стремления показать этому таджику (Господи, да почему таджику-то?!), где раки зимуют. Не осталось ничего, кроме холодного липкого ужаса, который накатывает посреди ночи, когда ты застываешь на грани между реальностью и кошмаром и не можешь сдвинуться с места или позвать на помощь.

Вася лежал на земле, смотрел прямо перед собой и думал, что, кажется, вот так люди и умирают. Умирать ему не хотелось. Хотелось домой, к жене и дочке, а тёща пусть катится к чёрту со своим юбилеем и дурацкими придирками!

А ещё хотелось плакать, глаза жгло, но дурацкое тело никак не могло разродиться слезами.

И тогда Тимур его отпустил.

Глава 9. Вокруг да около

Перед глазами на мгновение всё смазалось, от резкой смены ракурса закружилась голова. Тимур подался назад, привалился спиной к яблоне и кое-как вдохнул. Воздуха не хватало, ноги дрожали, грудь жгло так, будто сигилла не просто нагрелась, а отпечаталась на коже раскалённым клеймом.

Но горелым вроде бы не пахло. И на том спасибо.

К счастью, попытки Тимура прийти в себя прошли незамеченными — все смотрели на Васю, который оторопело хлопал глазами, даже не пытаясь подняться. Но слюни вроде не пускал, в судорогах не бился, да и вообще выглядел довольно адекватным, разве что ошарашенным.

— Васёк, ты чего это? — удивился его товарищ, присаживаясь рядом на корточки. — Ты реально что ли в обморок грохнулся? Да не молчи ты, блин!

— Ну-ка посмотри на меня, — присоединился Стас. — Голова кружится? Тошнит? Болит что-то?

— Да чего ты ко мне пристал? — с трудом прохрипел Вася и, отмахнувшись от помощи, переполз в сидячее положение.

— Я же врач!

— Ты дебил. Ничего у меня не болит. Просто…

— Что?

— Упал.

— Просто так люди не падают.

— Ну, может, давление. Магнитные бури. Откуда я знаю?

— Встать сможешь? Или скорую вызвать?

— Да отвали ты, гиппократ. Ничего у меня не болит, иди своей дорогой.

— Может, правда скорую? — вмешался второй мужик.

— Ты-то хоть не лезь. Ща, погоди, отдышусь немного и домой поеду. Я Ленке обещал, что к ужину буду, а время уже… А ты чего пялишься? — Вася злобно зыркнул на Тимура.

— Ничего. Просто…

— Вот и захлопнись, раз просто.

— Ладно. — Тимур с трудом отлип от яблони и осторожно тронул Стаса за плечо: — Пошли отсюда.

— Сейчас, погоди, — не глядя ответил тот. — Вась, слушай, не хочешь скорую — дойди хотя бы до ближайшей аптеки, у них обычно тонометр есть. И чаю сладкого выпей обязательно. И кровь бы ещё сдать…

— Просто свалите отсюда оба! — взревел Вася. Судя по громкости голоса, ему только что резко полегчало, даже румянец на щеках появился.