Особая офицерская группа
Шрифт:
"Ду хаст", — пропел в кармане телефон и отключился. Я встал навстречу приближающимся фарам и несколько раз моргнул фонарём. Микроавтобус плавно и быстро подлетел ко мне. Окошко у пассажира уже было открыто.
— Руссиш партизанен, яйки-млеко, пуф-пуф! — заорали справа с водительского сидения.
— Нихт партизанен, Абвер! — заорал я в ответ.
— Шевелитесь, — подбодрил Рома, — там в салоне палатка лежит, под неё прыгайте.
— Группа — к машине! — проорал я и отодвинул в сторону дверцу.
В
— Пилюлькина потеряли, — закричали Артемьевы и, высунувшись, мощным рывком закинули доктора в салон.
Поехали. Подбор прошёл удачно.
Я сидел слева на пассажирском месте и разговаривал с «Фашистом». О том, что они могут подвергнуться нападению группы спецназа, Рома был предупреждён. Но он подумал, что это будем мы, и поэтому абсолютно не волновался. Теперь же это известие поставило его в ступор.
— Слышь, старичок, и что мне теперь делать? Неохота как-то мне тут в снегу валяться с завёрнутыми клешнями, вы мне отстреляться, надеюсь, поможете?
— Нет, тут стрелять нельзя. Я думаю, «спортсмены» хотят вас взять по тихой и потом доехать с вами к Курояровке, чтобы зря ноги не топтать. Ты вот знаешь, что лучше сделай, — я достал из планшета карту и включил свет над пассажирским креслом, — "засаживать" они будут, скорее всего, вот здесь, на повороте.
— Ну, понятно, а нам-то что делать?
— Сможешь сейчас своих предупредить, чтобы на этом отрезке держали максимально возможную скорость и, не останавливаясь, гнали за тобой.
— Сделаю, но придётся остановиться, всех предупредить.
— Давай!
Каузов остановился, подождал ехавшие за ним в колонне машины и, достав свою карту из планшета, вышел из салона…
Вот он и этот поворот. Вроде всё нормально — колонна летит, а не едет. Дай бог, чтобы никакая машина не сломалась.
— Ааааа, бля! — заорал во всю глотку Рома, — смотри! Прямо над дорогой, на ветке! — он трясущейся рукой показал куда-то вперед, другой рукой еле сдерживал руль и начал притормаживать.
В свете фар высветилась фигура, висящая над дорогой. Повешенный боец в кальсонах и в тельняшке, голова вывернута набок, босой, со скрученными за спиной руками.
— Гонии бляяя!! Дави, не останавливайся!!! — заорал я.
Часть пятая
"Фашист" от испуга вдавил педаль газа чуть ли не в самый пол и мы со скоростью ветра пронеслись под болтающимся «висельником». Водители остальных машин, видя, что микроавтобус прибавил
— Бляяя! Ну вы и идиоты, — пробормотал Каузов, вперившись взглядом в дорогу, — меня чуть «кондрашка» не посетила. Это же надо такую херню придумать. Сейчас пару километров еще и как хочешь, но я остановлюсь — проверю своих.
— Ну, давай! А то может у твоих уже волосы на всех местах седые.
— Хорошо, я быстренько, а то мало ли что ваши дятлы еще учудят.
Через несколько километров Рома поморгал фарами, и начал притормаживать. Сразу затормозить он не решался, зная своих водителей.
— Ну их нахрен, а то со всей скорости влетит мне в жопу. У нас водители "оторви и выбрось, а потом еще и прикопай, чтобы не вылезло".
Из глубины салона заныл Лёня:
— Надо было из ПКма очередью в окошко дать.
— Лёня, ну его нафиг! Мы теперь действуем агентурными методами. Так что сидим — и не отсвечиваем.
— А мы прорываться на командный пункт будем? — поинтересовались Артемьевы.
— Не, пацаны, давайте пользоваться ситуацией. Пусть «спортсмены» идут в атаку, мы как-нибудь по другому отработаем — нашкодим по-тихому и свалим.
— Хрррр, ммм, о дааа крошка, вот так, — вклинился в разговор лейтенант.
— Проснись, бригадную кассу спёрли! — начали приводить в чувство начфинёнка братья-связисты.
— Я не спал, я не спал, — очнулся лейтенант.
Прибежал Каузов.
— Фу, вроде всё нормально, поехали быстрее, а то ваши быстроногие олени догонят.
Через минуту колонна снова неслась по трассе. В салоне было тепло, играла какая-то задушевная фашистская музыка в стиле тридцатых годов. Ко мне начал подкрадываться сон. Чтобы как-то прийти в себя, я начал усиленно думать о дальнейшем порядке наших действий. Никаких конструктивных идей в голову не приходило. Из салона доносился богатырский храп уставших разведчиков, в который вклинивалось тоненькое повизгивание лейтенанта…
— Рома, это что у тебя за хрень играет? — чтобы как-то отвлечься, спросил я "Фашиста".
— Макс Раабе, стиль "берлинское кабаре"..
— Редкостная поебень, — отозвался я и, стукнувшись головой о «торпеду», провалился в экстаз сна.
Проснулся от возмущенных воплей личного состава, обвиняющего доктора в некорректном поведении и порче общественного воздуха. Часы на приборной панели показывали двадцать минут первого.
— Сейчас в Курояровку заедем, — известил Каузов.