Особенная дружба | Странная дружба

Peyrefitte Roger

Под конец перерыва Жорж смочил и причесал волосы у фонтана. Он не нуждался в лавандовом масле: это было не для Александра. Однако он не сожалел, что потрудился над своим нарядом этим утром: забота, которую он проявил к своему назначению, ныне будет использована для публичного удовлетворения его тщеславия.

Он надеялся, что будет читать также хорошо, как он делал это по случаю четвертого воскресенья великого поста. Ему вспомнились те несчастные чтецы из трапезной, выступление которых вызывало звон колокольчика настоятеля, безапелляционно произносившего «Слишком громко!» или «Громче!» или даже, если ударения чтеца были неправильными — «попытайтесь понять, что вы читаете!»

Когда

Жорж подошел к кафедре, младшеклассники уже сидели на своих местах, повернувшись к нему спиной и ожидая благословения. Затем, пока все рассаживались, настоятель сделал знак Жоржу пойти и принести книгу. Еще ничто не привлекло внимание Александра к вечернему чтецу, и Жорж спускался с кафедры среди шума открывающихся и закрывающихся ящиков, и стука столовых приборов по мрамору. Проходя на своём пути мимо стола юниоров, Жорж смог толкнуть Александра, а затем, вновь оказавшись на кафедре, наслаждался удивлением, которое он вызвал. Александр был олицетворением плохо сдерживаемого восторга, но выражение лица Жоржа представляло собой образец сдержанной важности — для сидевших за столом воспитателей на стороне зала для старшеклассников, Отца Лозона и Отца де Треннеса.

Житие святых. Заложенная страница имела заголовок: Святой Бернардин Сиенский [Bernardino da Siena, в миру Bernardino degli Albizzeschi, также известный как просто Бернардин, 1380–1444, католический святой, францисканский миссионер и итальянский священник, покровитель всей рекламной деятельности, массовых коммуникаций и PR] Праздник 20 Мая. 20 мая, однако, наступит только послезавтра: кажется, они забежали вперед календаря. Жоржу вспомнилась цитата Отца де Треннеса, взятая из жизни этого святого, о целомудрии. Даже здесь для него имелся намёк на целомудрие.

Как было принято, Люсьен принес ему стакан воды. Жорж поставил его на полке под аналоем, между Мартирологом и О подражании Христу. Мартиролог читался за завтраком, Подражание — за обедом.

Место в Подражании было заложено надушенной открыткой — чтецы, оказалось, имели свои маленькие уточнения — и ногтем отмечали строки, где заканчивалось чтение прошлого вечера.

Настоятель был добр: он давал новому чтецу время на подготовку и беглый просмотр текста. Жорж использовал это преимущество, чтобы тайком посмотреть на Александра. Тот выглядел даже лучше, чем при взгляде из галереи. Александр наливал себе суп из супницы, и всё его изящество и очарование было продемонстрировано этим простым движением. Затем он пристально посмотрел на Жоржа и, под прикрытием поднятого половника с супом послал ему воздушный поцелуй.

Во всяком случае, Отец де Треннес не мог видеть Александра, так что его бдительность не могла испортить удовольствие мальчика, однако могла сильно обеспокоить самого Жоржа. И Жоржу показалось, что он стоит там, возвышаясь над всеми, под пристальными взглядами Александра, с одной стороны, и священника с другой. Он находился между духом света и духом тьмы, между Ормуздом [бог добра, высшее божество древних иранцев] и Ариманом [Ангра-Майнью, в некоторых источниках встречается под именем Ахриман, Ариман (древнеперсид. т. е. «злой дух») — олицетворение зла в маздаизме и более позднем зороастризме; бог тьмы и олицетворение всего дурного, первоисточник зла, противник Ормузда], как какой–то последователь Митры [божество индоиранского происхождения, связанное с дружественностью, договором, согласием и солнечным светом.], о которой он говорил со своей кузиной.

Наконец

прозвучал колокольчик: настоятель решил, что пора начинать. Жорж принялся за чтение:

Святой Бернардин Сиенский, брат–минорит строгого соблюдения правила [францисканский монах–обсервант], апостол Италии, празднуется 20 мая. Бернардин родился сентября восьмого, 1830, в день рождения Пресвятой Богородицы, в Сиене, в Тоскане, а не в Масса—Мариттиме, как пишут некоторые…

Последовали некоторые подробности о его семье, детстве и учёбе (В тринадцать тот окончил курс философии). Настоятель плохо зачеркнул два предложения: Он удержал целомудрие нетронутым, несмотря на опасность, которой был подвержен из–за своей исключительной красоты. Его одноклассники не решались произносить распущенных слов в его присутствии, и когда они видели его приближающимся, они говорили: «Давайте не будем говорить больше о том, вот идёт Бернардин».

Все же мальчики Сен—Клода вряд ли бы удивились, узнав, что мальчики четырнадцатого века иногда вместе разговаривали в предосудительной манере; они уже были в курсе, хотя бы из эпизода относительно Святого Эдмона, используемого в одной из проповедей Уединения, что и в двенадцатом веке, разговоры мальчиков не всегда бывали скромными и порядочными.

Пассаж, цитируемый Отцом де Треннесом, также оказался вычеркнутым: Отец, по–видимому, извлёкал свои цитаты из издания без купюр и сокращений. Но настоятель оставил, без сомнения в качестве примера, историю, которую Жорж, в данный момент, не без сожаления читал; Отец де Треннес, вероятно, сократил бы этот отрывок:

Знатный человек сделал постыдное предложение группе школьников, и Бернардина, самого милого и любезного из ребят, охватил священный гнев, и он закрыл его рот ударом кулака такой силы, что звук его был слышен по всей улице. Благородный развратник, став посмешищем для зевак, отодвинулся в замешательстве, но это наказание заставило его исправиться. Впоследствии он искал любую возможность, чтобы услышать проповеди Бернардина и каждой проповедью был растроган до слез.

В каждой паузе, и даже во время чтения, Жорж бросал взгляды на Александра. Поверх голов воспитателей и мальчиков и назло Отцу Лозону и Отцу де Треннесу им была установлена тонкая связь с мальчиком, которого он ласкал своим голосом.

Александр, несомненно, будет слушать только его голос, а не чтение. Жорж тоже получил свою награду; он обнаружил у друга, которого он так хорошо знал, новые стороны. Он уже владел образами Александра в церкви, в студии, в коридорах, на переменах, в поезде, на террасе и в зимнем саду. Теперь он смог добавить к ним образ Александра, который ломал двумя руками кусочек хлеба, или только одной рукой укладывал хлеб на стол; выпивал свой стакан до дна, демонстрируя при этом белоснежную кожу своей шеи; или просто пробовал что–то с краю, словно птица; расправлялся со своим дополнительным мясом — они оба выбрали дополнительное мясо; и поедал вишни, чей цвет сливался с цветом его губ.

Трапеза окончилась. По знаку настоятеля, Жорж поднялся и принялся читать отрывок из О подражании Христу. Они дошли до конца главы «Замечательные последствия любви к Богу». Любовь Божия была самым ценным, чем ожидалось закончить вечер.

Любовь осмотрительна, скромна и праведна. Она не малодушна, не светла, не связана с суетой, но трезва, целомудренна, непоколебима, тиха, заботлива в ограждении чувств. Тот, кто не готов страдать за то, чтобы исполнить волю своего Возлюбленного, тот не знает, что значит любить…