Особое задание
Шрифт:
— А за кого мы будем себя выдавать в пути? — спросил И-синь.
— При встречах с крестьянами можем выдавать себя за крестьян: ты будешь считаться моим младшим двоюродным братом. А если наткнемся на гоминдановцев или на бандитов, то я — белый офицер, а ты — мой ординарец. В этих случаях ты всю инициативу предоставь мне, а сам старательно играй роль ординарца. Я думаю, что таким образом нам удастся избежать крупных неприятностей.
И комиссар и Сюй И-синь согласились с предложениями У Чжи.
— А теперь, товарищ У, давай точно решим, что вы возьмете с собой, чтобы мы заранее подготовили все необходимое.
— Да ничего нам особенного не надо. Вот только если… Я слышал, что здесь водится много обезьян, нельзя
— Это очень легко сделать. Я поручу Сяо-пэю, и он достанет обезьяну.
— А зачем она нам? — удивился И-синь.
— В качестве отвлекающего средства! — пояснил У Чжи.
Во время беседы У Чжи передал комиссару письмо, написанное им Цинь Бяо и Гэ Вэню. В этом письме было сказано, что все обитатели пещер являются жертвами деревенских мироедов, милитаристов, чиновников и других представителей реакционных классов, что простые труженики восстают против притеснения правящих классов, потому что не могут не восставать; что сейчас обстановка изменилась; что теперь для трудящихся единственный выход — поддержка рабоче-крестьянской власти и Красной армии и что обитатели пещер могут пойти только по одному из трех путей:
первый — полностью воссоединиться с Красной армией, стать частью революционных войск рабочих и крестьян и тем самым вступить на путь борьбы против господства империализма и реакции за освобождение и счастье простого народа; это самый революционный путь;
второй заключается в том, чтобы формально соблюдать нейтралитет, а фактически помогать Красной армии, не перехватывая предназначенные для советского района товары и охраняя всех, кто поддерживает с советским районом свободную торговлю. За это Красная армия разрешит жителям пещер взимать в свою пользу налог с частных торговцев;
и последний — по-прежнему оставаться врагами Красной армии; этот путь не приведет их ни к чему другому, кроме собственной гибели.
Письмо было написано простыми убедительными словами, и комиссар, читая его, удовлетворенно покачивал головой. Окончив читать, он спросил У Чжи:
— Как ты думаешь: не расстреляют ли они нашего парламентера?
— Думаю, что до этого дело не дойдет. Такие бродяги, наоборот, любят кичиться своим благородством.
— Хорошо, рискнем!
Комиссар тут же написал записку секретарю волостного комитета партии с просьбой отправить это письмо в Луцзяндун с надежным человеком.
Глава 10
СЯН-ЦЗЫ
Вечером комиссар вручил У Чжи сто долларов для закупки необходимых товаров и мешочек драгоценных раковин, имевших хождение наряду с деньгами. Сяо-пэй принес маленькую мартышку с красной мордочкой. Это был умный, но шаловливый зверек. Стоило мартышке на что-нибудь обидеться, как она тут же начинала кусаться. Но У Чжи быстро подружился с ней, угостив ее орехами и горными абрикосами. Он прозвал мартышку Краснушкой. Вскоре она стала отзываться на эту кличку и, завидев У Чжи, прыгала ему на плечи.
Ранним утром следующего дня они двинулись на лошадях в путь. Комиссар и Сяо-пэй провожали их. Комиссар просил обоих офицеров быть осторожными, рекомендовал, прежде чем принять какое-то решение, хорошенько обсудить все «за» и «против». Проехав вместе с ними около пятнадцати ли, он тепло распрощался и повернул обратно. Дальше их провожал один Сяо-пэй.
У Чжи за время пребывания в советском районе больше всего имел дела с комиссаром, и тот произвел на него глубокое впечатление. Сюй И-синь сообщил У Чжи, что в молодости комиссар работал и учился во Франции, где и примкнул к революционному движению. Возвратившись в Китай, он довольно долго был на подпольной работе, а его жена до сих пор томится в гоминдановских застенках, и даже местопребывание ее неизвестно. Сюй И-синь рассказал также, как во время Западного похода комиссар болел малярией.
Сяо-пэй тоже подтвердил, что не было среди бойцов и командиров человека, который бы не уважал и не любил комиссара.
Навстречу путникам непрерывным потоком двигались народные носильщики с трофеями. В их песнях чувствовался боевой задор. Одна песня сменяла другую, и У Чжи с наслаждением вслушивался в знакомые, но так редко слышанные им мелодии. Вот молодой женский голос запел:
Ай-я-ляй! Ай-я-ляй! Воспоем героев-братьев в наших песнях, сестры. Бьют, теснят врагов герои в каждой схватке острой, Служит армия народу нашему на славу! В плен берите офицеров, шлите на расправу.И тут же мужские голоса весело подхватили:
Ай-я-ляй! Ай-я-ляй! Вы за нас не беспокойтесь, дорогие сестры, — Только пленными в бою мы взяли тысяч со сто. Мы в Хунани всем бандитам дали по заслугам, И краснеть за нас не надо дорогим подругам.Казалось, что песня доносится отовсюду. У Чжи впервые услышал ее в дни Наньчанского восстания [35] . Ему тогда было немногим более десяти лет, и он был только удивлен этой песне, зато сегодня воспринимал ее совсем по-иному: он ощущал всем своим существом и ее мелодичность и оптимизм, пронизывающий каждую ее строчку.
35
Наньчанское восстание 1927 года — вооруженное восстание руководимых коммунистами воинских частей гоминдановской армии против реакционной клики Чан Кай-ши — Ван Цзин-вэя. Дата начала восстания — 1 августа 1927 года считается днем рождения Народно-освободительной армии Китая.
Невольно У Чжи задумался о своей собственной судьбе. С раннего детства познал он нужду и горе, и не было в его жизни ни одного по-настоящему радостного дня. После того как он примкнул к революционному движению, ему поручили очень ответственную секретную работу, и он не мог принимать участия ни в партийных собраниях, ни в массовых митингах. Лишь тонкая ниточка связывала его с партийным руководством. Ежеминутно, ежесекундно он был начеку. И, конечно, все это не могло не наложить свой отпечаток на его характер. Вероятно, он казался своему новому попутчику несколько замкнутым.
Поздно вечером путники остановились у соломенной хижины. Дальше на лошадях ехать было нельзя. Они втроем переночевали в хижине, а на следующее утро Сяо-пэй распрощался с ними и повел лошадей обратно.
У Чжи и Сюй И-синь отправились дальше пешком. Так прошли они около десяти ли. Перед ними возвышался склон большой горы. У Чжи по многим признакам определил, что здесь недавно был ожесточенный бой. Они медленно подымались на перевал. Здесь еще не успели осыпаться траншеи окопов, не были разобраны завалы. Окопы тянулись далеко.