Особый дар

Джонсон Хенсфорд Памела

— А вы, Эдуард, по-прежнему каждый год перечитываете Пруста? — спросила миссис Феррарс.

— Как правило, да. Если только не пишу в это время сам. Его манера заразительна, и этим он опасен. Прилипчивый писатель.

— А Достоевский разве нет? — неуверенно спросил Тоби.

— Для моего жанра — нет. Вообще-то некоторые писатели как корь. Будь я романистом, я просто не осмелился бы читать Джеймса Джойса — впрочем, слишком многие романисты им зачитываются.

— А вот Джейн Остин вовсе не прилипчива.

Для этого она чересчур совершенна, — объявила Мейзи.

— Рад, что ты по крайней мере не назвала ее «мисс Остин» Ведь те, кто так величают ее потому, что высоко чтут — можно сказать, ставят выше всех других писателей, — почему-то не говорят же «мистер Шекспир».

— Эдуард, вы негодник, — бросила Аманда Феррарс, впрочем вполне миролюбиво, скорее по привычке.

Они вернулись в гостиную. Погода испортилась, а с нею и настроение Аманды. Тоби сразу подметил это и заключил, что оно подвержено внезапным перепадам. Большой кедр на лужайке вдруг словно выцвел под налетевшим ветром.

Крейн подсел к Тоби и попытался вызвать его на откровенность, однако откровенничал Тоби редко. Он отвечал вполне вежливо, но заставить его разговориться было не так-то просто.

— Что-то скучно становится, — заметила Аманда. — Эдуард, скажите что-нибудь остроумное.

Крейн повернулся к ней.

— Но я вовсе не остроумец. Разве что в том смысле, как это понималось в семнадцатом веке; впрочем, теперь такого остроумия не признают.

Видно было, что он относится к хозяйке дома с уважением, но помыкать собой не позволит. Как ни говори, из всех ее львов он самый знаменитый и рычать по заказу не собирается — а может, и вообще никогда не рычит.

— Мама, — встрепенулась Мейзи. — Ты хочешь заставить Эдуарда прыгать через обручи? Но он не из таких.

— Итак, на что вы можете рассчитывать? — спросил Крейн, обращаясь к Тоби.

— На приличный диплом. Не более того.

— А писать не собираетесь?

— Пожалуй, я не прочь попробовать свои силы.

— Но вы понимаете, что это значит? Регулярно, изо дня в день, столько-то часов отсиживать зад. И не ждать вдохновения, потому что оно не приходит никогда. Троллоп такие вещи понимал и говорил о них прямо, а его за это презирали.

— Но Тоби и так работает очень регулярно, изо дня в день, — сказала Мейзи. Ей до того хотелось выставить его перед всеми в наилучшем свете!

— А вообще-то идея насчет Сен-Жюста неплоха, как во всех идеях Аманды, в ней что-то есть.

Тоби вдруг почувствовал благодарность к этому человеку за его заботливость и участие.

— Раз вы так считаете, я попробую, — пообещал он. — Только не сейчас.

— Вот видите, я «запускаю» людей, — объявила Аманда. Настроение у нее явно поднялось. — Не вздумайте это отрицать.

— А я и не отрицаю, напротив, — возразил Крейн.

—

Надеюсь, мне удалось «запустить» и вашу маму, Тоби. Только, разумеется, сперва я должна посмотреть ее картины.

— Ее будет трясти от страха, когда вы станете их смотреть, — сказал Тоби, и Крейн метнул на него острый взгляд.

— Почему? — спросила Аманда, явно довольная. — Разве я нагоняю на людей страх?

Но Тоби увильнул от прямого ответа:

— Ну, может, на некоторых… — сказал он, и Крейн снова посмотрел на него.

— Но только не на вас! — бросила Аманда, подавшись к нему.

— А мне бы и не хотелось, чтобы вы считали, будто я боюсь вас. Вы очень добры ко мне, — сказал Тоби. — И потом — не знаю, удобно ли говорить об этом, — но ленч был просто чудесный.

— Смотри-ка, Эдуард, у вас с Тоби много общего! — воскликнула Аманда. — Нет, говорить об этом вполне удобно. Просто не понимаю, какой смысл продумывать до тонкостей завтрак или обед, если люди не получают от них удовольствия. Тоби, выражаю вам свое одобрение.

И Тоби невольно почувствовал себя польщенным. Впрочем, он вовсе не жаждал, чтобы одобрение ее было чересчур горячим — ведь вообще-то он еще не решил насчет Мейзи окончательно. Теперь он ясно понимал: и сама Мейзи, и ее мать принадлежат к числу имущих. По его понятиям, они богачки. Но зачем связывать себя раньше времени? Ведь ему еще предстоит завоевать мир! Тоби поблагодарил хозяйку и сказал, что ему пора ехать.

— Но это невозможно, — возразила Мейзи. — Поезд будет только в пять. Давайте сыграем в буриме.

До этого он и понятия не имел, что она питает пристрастие к салонным играм. Но, по счастью, не растерялся — что ж, он тоже в грязь лицом не ударит.

— Я не мастак по этой части, — объявил Крейн. Потом протянул Тоби бумажку с такими словами:

топор

нож

ложь

укор

Тоби взял ее и быстро написал:

На телку обрушил я топор, А уж потом взялся за нож. Право же, это совсем не ложь; Вопль ее — вечный мне укор.

Потом пустил свой опус по рукам, и он вызвал шумное одобрение.

— Бойня, — сказал Крейн. — Что ж, очень складно. А я-то думал, что загнал вас в угол.

— Да он сокровище! — Аманда так и сияла.

В буриме они играли до самого чая, и Тоби немножко выдохся. Но все-таки чувствовал, что все идет хорошо: он пускает в Хэддисдоне корни. Такого рода игры ему по плечу — и всякий раз, как понадобится, он будет на высоте.

После чая — весьма обильного — он поднялся, чтобы попрощаться, и тут Крейн сказал ему: