Особый дар
Шрифт:
— Вам никогда не бывает скучно, доктор Хартфорд?
— Довольно часто. Но поддаваться этому — непозволительная распущенность: все равно что слишком много пить или слишком много спать. Перебарывать себя даже интересно, поверьте мне. Когда удается одолеть трудный вопрос, понять его в должном контексте, испытываешь большое удовлетворение. Даже самым выдающимся романистам порою надоедали их персонажи, и им приходилось себя перебарывать. Ну, не Толстому, конечно, — тот вообще величайшее и непостижимое
Хартфорд был холост и жил в колледже, но все знали, что он собирается жениться и ведет переговоры о покупке дома на Чосер-роуд.
— Чем бы вы хотели заниматься, Тоби?
— Пока не знаю. А другие знают?
— Те, кто метит высоко, обычно знают. Во всяком случае, в большинстве. У некоторых из них цель одна — взлетать все выше и выше, а куда их в конце концов занесет, — это им все равно.
— Ну, я-то высоко не мечу. Но я знаю твердо: мне нужно зарабатывать на жизнь. Вы были ненамного старше меня, когда написали первую книгу.
— Незрелую, преждевременную. И все же, должен признаться, она свою роль сыграла.
Тоби глядел на него с таким нетерпеливым, глубоким интересом, что Хартфорд, словно загипнотизированный его взглядом, дал разговору уйти в сторону: стал рассказывать о начале собственного пути. Поговорить о себе с Тоби было приятно: у него был особый дар — он так умел слушать!
— Ну, где мне с вами равняться, — сказал Тоби, когда Хартфорд кончил.
— А почему же нет? Пусть не сейчас, пусть потом. Стиль у вас недурен. Слушайте, ко мне скоро должен прийти студент. А вы действуйте в том же духе, и если я чем-нибудь смогу быть вам полезен, сделаю все возможное.
Но после этой приятной, успокоительной беседы Тоби ждал разговор совсем другого свойства. Он еще раньше условился с Бобом Катбертсоном, что зайдет к нему за сорок пять минут до обеда и они пойдут в столовую вместе. Боб сидел, опустив плечи: стиснутые кулаки зажаты между коленями, глаза — затравленные.
— Что с тобой стряслось?
— Обрюхатил девчонку.
Тоби задал сам собою напрашивающийся вопрос:
— Ты уверен?
— В том, что обрюхатил, или в том, что это я?
— И в том, и в другом.
— Вполне.
Тоби сел.
— Расскажи-ка мне все. То есть если хочешь, конечно.
История оказалась донельзя банальная. Девушка работает в магазине тканей, и Боб подцепил ее, когда покупал носовые платки. Зовут ее Рита Чемпиен, ей девятнадцать лет, и он у нее первый. Как на грех, добавил Боб, отец у нее полицейский. Услышав это, Тоби с трудом сдержал улыбку.
— И что же ты собираешься делать?
— А что я могу поделать?
— Она хочет, чтобы ты на ней женился, — сказал Тоби, и прозвучало это отнюдь не вопросительно, то была констатация факта.
— Если б ей только удалось от этого избавиться! Ну как я могу на ней жениться? Ведь мне бы пришлось бросить учебу и пойти работать. Ничего другого не остается.
— Нельзя тебе бросать. Сдашь в будущем году выпускные, а уж потом сможешь зарабатывать как следует.
Вид у Боба был такой, словно он вот-вот расплачется. Тоби достал из шкафа пиво, налил ему.
— Слушай, Тоби, ты не знаешь, к кому с этим обратиться?
— Не по моей линии. Могу осторожно поспрошать кое-кого.
Но кого же, собственно? В узком кругу его друзей беспутство было не в чести.
— Значит, подпольный аборт, — сказал Боб с горечью. — Сплошная мерзость, антисанитария, опасность.
— А если не это, что тогда? Сам подумай.
И тут пришел Эйдриан. Вид Боба испугал его.
— Что случилось? Я врезался в какой-то разговор?
— Вы уж не взыщите, отец Стедмэн, — сказал Боб, и в голосе его было еще больше горечи, чем раньше, — нам бы сейчас очень не повредили пастырские наставления.
— Пока я не вправе никого наставлять, — ответил Эйдриан просто. — Но может, ты скажешь, в чем дело?
Боб был явно не в силах говорить, так что пришлось Тоби рассказывать всю историю.
Вправе был Эйдриан наставлять других или не вправе, но именно этим он и занялся.
— Ты, разумеется, должен на ней жениться, — сказал он.
— Ну, понес поповскую ахинею, — буркнул Боб уже обычным своим тоном. — Нам необходимо от этого избавиться, вот какое дело.
— Но это было бы убийство, — объявил Эйдриан.
— Нельзя ли без громких слов? Пока это даже не живое существо.
— А по-моему, живое — с той секунды, как оно зачато. Кстати, это установлено точно?
— Она проверялась. Делали пробу на кроликах.
— Аборт запрещен законом. Но даже если бы и разрешался…
— Кончай. Как я могу жениться?
— Хотя бы для проформы…
— Но кто будет содержать ребенка?
— Это же твой ребенок!
— Знаю, — сказал Боб с неожиданной трезвостью. — Думал об этом. Но это не меняет дела.
— Допустим, вы сможете от него «избавиться», как ты выражаешься. Избавиться от живой души. Почем ты знаешь, кем бы этот ребенок стал, если б ему дали родиться?
— Кретином, с вашего позволения.
— А вдруг — ну, например, Эйнштейном. — Эйдриан назвал это имя обдуманно, памятуя о дарованиях самого Боба.