Особый дар
Шрифт:
Я сняла наконец надоевший парик с твердым убеждением, что никогда-никогда, ни за что на свете не куплю себе ничего подобного. Для меня было загадкой, как кто-то проводит целые вечера с такой штукой на голове, это же все равно что надеть на голову пакет – после этого ведь можно с человека скальп снимать! Потом я провела ревизию нашему провианту. Все-таки, кроме двух маленьких кусочков пирога, которые мне навязала мама Джессики, я за весь день больше ничего не ела. Боже мой, мне показалось, что с тех пор прошла целая вечность! Вся моя жизнь была просто фрагментом какого-то фильма.
Арманд включил лампочку над своим сиденьем и пошарил рукой на полочке
– Он меня преследует! – пробормотал он, смял газеты и засунул их обратно на полку.
Затем он стал изучать расписание.
– Следующая остановка в Шорндорфе через пару минут. Это мы уже знаем. До Крайлсгейма поезд останавливается примерно каждые четверть часа, потом еще остановка в Ансбахе, а дальше только в половине второго в Нюрнберге. Хорошо, – сказал он, отложил листок с расписанием и выключил лампочку.
– Ты быстро разбираешься с расписаниями поездов, – заметила я. – Я имею в виду этот маневр с электричкой, путями, временем отправления – я бы в жизни до такого не додумалась.
– Да, наверное. Не знаю, – ответил Арманд и открыл банку колы. – А вот то, что вокзал оказался закрыт, могло выйти боком. Но что уж теперь… Если за тобой гонится целый свет, ты делаешь все настолько хорошо, насколько можешь.
– Гмм. – Я задумалась.
Некоторое время мы молчали, поглощенные едой. Поезд остановился, но люди только выходили, никто не садился. Состав вскоре тронулся и плавно заскользил под убаюкивающий стук колес через ночной пейзаж, над которым висели разорванные тучи и бледный месяц. То, что у нас было с собой в качестве провианта, нельзя назвать образцовым ужином. Арманд без разбора запихнул в сумку то, что попалось под руку, – баночки с напитками, шоколадку, кексы, полпачки хрустящих хлебцев, разные сыры, оставшиеся сушеные батончики папиной кровяной колбасы, что-то еще по мелочи. Сначала, когда я увидела эту колбасу в дорожной сумке, я стала нервно соображать, хватит ли мне моих карманных денег, чтобы докупить папе то, что мы съели, и не будет ли она еще слишком свежей на папин вкус. Теперь эти мои прежние мысли показались мне полной ерундой. В конце концов, это не моя вина, что на меня напали и похитили!
– Скажи… – начала я через пару остановок, уже заполночь; я не знала, спит ли Арманд или только бездумно смотрит в окно.
– Мм? – произнес он. Это прозвучало так, что я поняла: сна у него не было ни в одном глазу.
– Предположим, твой побег удастся…
– Он удастся, – тут же заверил меня Арманд.
– …тогда ты затеряешься где-нибудь, да? Начнешь новую жизнь?
– Да, начну новую жизнь. Новое имя, новые документы.
Я дожевывала последний хвостик колбаски. Когда ты находишься в бегах, они не так уж плохи, эти папины деликатесы.
– А что с твоими родителями? Они же будут беспокоиться.
Арманд помолчал.
– Возможно, я напишу им открытку, когда все уладится. Но не более того. Это слишком опасно.
– Грустно как-то.
Он презрительно фыркнул:
– Ясное дело, но по-другому нельзя. Люди, которые меня преследуют, никогда не откажутся от мысли поймать меня, понимаешь? Никогда. Если они потеряют меня из виду, они станут прослушивать телефон
– Боже мой, – невольно вырвалось у меня. Я вдруг поняла, что я вообще еще ничего не поняла. Я думала, что знаю, каково это быть преследуемым, потому что я пережила вместе с Армандом часть его побега. Но в действительности я была лишь зрителем, невольной спутницей, которая ждала момента, чтобы снова вернуться в прежнюю нормальную жизнь. У Арманда такого возвращения к привычной жизни никогда не будет. Я могла только предполагать, насколько это, должно быть, ужасно.
Некоторое время мы снова думали каждый о своем. Облака все плотнее затягивали небо и совсем закрыли месяц, пейзаж за окном погрузился в непроглядную темноту. Как островки света время от времени всплывали населенные пункты с безлюдными освещенными улицами, вдоль которых стояли в рядок тонкошеие фонари и кланялись друг другу. Иногда где-то вдали свет автомобильных фар выхватывал из темноты отдельные деревья, или дома, или опушку леса.
– Как тебе вообще удалось от них бежать? – спросила я. – Или наоборот: как они могли удерживать кого-то с такими сверхъестественными способностями, как у тебя?
Он замялся. Как будто ему было неприятно об этом говорить.
– Это долгая история, – сказал он только. Разговор на этом и закончился, как всегда бывает, когда тебе отвечают такой фразой.
– Ну ладно, – я пожала плечами, – меня это, собственно говоря, не касается.
Он ничего не возразил, только смотрел на черную ночь за окном. Снова какой-то вокзал, остановка на пару минут, и мы уже едем дальше. Постепенно я начала засыпать. Я попыталась сесть поудобнее, положить голову между спинкой кресла, окном и моей курткой. Меня интересовало, смогу ли я вообще уснуть в такой позе.
– Это было спонтанное решение, – вдруг сказал Арманд. – У меня было всего часа два, чтобы все обдумать. В этот день Пьер был на похоронах своего отца, поэтому он ни о чем не узнал. Я даже не знал, что у него умер отец, – такие вещи они там никому не рассказывают. Я только увидел в окно, как они сели в машину и уехали. И на Пьере был черный костюм. – Он ненадолго смолк. – Сначала я просто испытал облегчение от того, что могу несколько часов побыть один в своих мыслях, что никто не будет подслушивать и вставлять свои комментарии. Но потом… Мои мысли начали как бы бешено вращаться, и я в один миг понял, какой редкий случай мне представился. Что я мог бежать. Я обдумывал, как бы мне это устроить, и постепенно мне стало ясно, что я даже долженбежать. Потому что у меня возникла эта идея и я ее всерьез обдумывал, понимаешь? Потому что как только Пьер вернется, он прочтет мои мысли и немедленно расскажет нашим надсмотрщикам, что произошло. Поэтому я убежал.
– Так просто? – спросила я. – Без денег, без карты, без вещей?
– Да. И со смутным представлением, как вообще живут за стенами института. Мне, например, не пришло в голову ехать на поезде, хотя недалеко от института есть железнодорожная станция, через которую проходят и поезда дальнего следования. – Я увидела его ухмылку. – Впрочем, это было мое счастье, потому что там они меня сразу бы схватили.
– А что ты предпринял вместо этого?
– Я поехал автостопом. И пока агенты института летели на своих вертолетах в Лион и Безансон, я был еще совсем рядом и, ни о чем не подозревая, ехал от деревни к деревне.