Особый склад ума

Катценбах Джон

— О, теперь дела пошли гораздо быстрее, — подтвердил рейнджер, хотя в его голосе и прозвучали нотки сарказма. — Не то что в прежние времена, когда дело могло тянуться чуть ли не десятилетиями. Даже когда убивали копа.

— Однако быстро не всегда значит хорошо, — заметила Сьюзен. — Особенно если задержан не тот человек.

— Нет, мисс, такого теперь почти не бывает.

— Так-таки никогда?

Рейнджер пожал плечами и усмехнулся:

— Кто без греха?

Сьюзен посмотрела на брата, явно наслаждавшегося тем оборотом, который начинал приобретать разговор.

— Почему ты думаешь, что парень, к которому мы едем, способен нам чем-то помочь?

— Я вовсе не уверен, что он нам поможет. Примерно год назад он дал интервью газете

«Даллас морнинг ньюс», в котором заявил, что мечтает меня убить. Репортер прислал мне копию видеозаписи беседы с ним. Как ты понимаешь, узнав об этом, я не мог не испытать чувство глубокого удовлетворения. Это был настоящий праздник на моей улице.

— И вот из-за того, что он желает тебя убить, он может захотеть тебе помочь?

— Да.

— Странная логика.

— Для него в ней есть определенный смысл.

— Посмотрим. А какую информацию ты собираешься из него выудить?

— Мистера Харта отличает нечто, свойственное и интересующему нас человеку.

— Что именно?

— Ему в свое время довелось оборудовать некое особое место, где он совершал убийства. Думаю, тот, кого мы ищем, создал где-то нечто подобное. Это феномен достаточно редкий, хотя иногда встречается. В судебно-медицинской литературе это явление описано очень мало. Меня просто интересует, что именно мне следует искать и каким образом. Вот зачем мне понадобится его консультация. Если только он захочет мне ее дать.

— Одним словом, если.

— Вот именно. Если.

Диана, выходя, надела легкую ветровку, чтобы защититься от утренней свежести, но вскоре обнаружила, что высоко поднявшееся солнце быстро уничтожило последние остатки того, что еще оставалось от холодной ночи. Она едва успела пройти половину квартала, как ей уже захотелось ее снять и повязать на поясе, чтобы не нести в руках. На спину она повесила маленький рюкзачок, в который положила удостоверение личности, пузырек с обезболивающим лекарством, бутылку с питьевой водой и «магнум» калибра 0,357 дюйма. В руке она несла письмо с указаниями относительно того, каким маршрутом ей надлежит следовать.

Проходя мимо детской площадки, она обратила внимание на играющих ребятишек и задержалась, любуясь тем, как те веселятся. Постояв, она пошла дальше. Слева от нее из дверей дома вышла молодая женщина с теннисной ракеткой. Диане пришло в голову, что та, пожалуй, такого же возраста, как ее дочь. Женщина, увидев ее, приветственно помахала рукой, будто старой приятельнице, — так, в знак дружеского внимания одного незнакомого человека к другому. Диана ответила ей тем же и продолжила свой путь.

В конце улицы она, как того требовала инструкция, повернула направо и увидела перед собой коричневый дорожный знак с надписью «Бульвар Доннер». Уже через несколько ярдов она поняла, что ряд таунхаусов, мимо которых она прошла, находится на самой окраине города и что бульвар практически ведет в никуда. И он был куда менее ухожен, чем остальные улицы. На проезжей части виднелись рытвины, и асфальт на тротуарах был весь в трещинах, через которые пробивалась трава.

Диана продолжила свою утреннюю прогулку и вскоре дошла до грунтовой дороги, уходящей вправо. Как и было сказано в письме, с этого места она могла увидеть конец бульвара Доннера. Улица заканчивалась земляной кучей, перекрывающей дорогу перед самым подъемом. Проезжую часть также перегораживал барьер с мигающими желтыми огнями и рядом стоял дорожный знак с надписью «ТУПИК». По мнению Дианы, он выглядел уже явным излишеством. Она постояла на месте, открыла бутылку с питьевой водой, немного отпила из нее перед тем, как пойти дальше, теперь уже по проселку. Еще она попробовала объективно оценить свое состояние. Во-первых, у нее появилась одышка, однако не слишком сильная. Во-вторых, она практически не устала, наоборот, она была полна сил. По лбу стекали тонкие струйки пота, но она не ощущала ничего, что говорило бы о внезапном упадке сил. Боль в желудке утихла, словно милостиво позволяя и дальше получать удовольствие от утренней

прогулки. Улыбнувшись, Диана подумала: боль словно выжидает, когда придет ее время.

Она еще постояла пару секунд, наслаждаясь уединением и тишиной, а затем ступила на пыльную песчаную почву и начала медленно подниматься в гору, идя по заброшенному проселку.

Харт сидел в отделении смертников, единственном в штате Техас. Однако на самом деле это было не просто отделение, а целая тюрьма, специально построенная властями с единственной целью: чтобы в ней предавать смерти самых злостных нарушителей закона. Старый термин, таким образом, наполнился новым содержанием. Тюрьма была построена в сельской местности, на ровном участке, вдали от городов и поселков, и единственным, что разнообразило прилегающую к ней местность, была ведущая к ней черная лента двухполосного асфальтового шоссе. Сама тюрьма располагалась в ультрасовременном здании, окруженном тремя рядами изгородей из металлической сетки и колючей проволоки. В каком-то отношении тюрьма напоминала бы большое студенческое общежитие или мини-отель, если бы не слишком маленькие окна: шириной не более шести дюймов, они, скорее, напоминали щели, прорезанные в бетонных стенах здания. В тюрьме имелась спортивная площадка и библиотека, несколько помещений для свиданий, оснащенных всеми мыслимыми средствами безопасности, и десяток блоков, по двадцать камер в каждом. Все были заняты. Посреди каждого блока находилось помещение, которое с первого взгляда можно было принять за больничную палату. Однако там никто никого не лечил. Там стояли медицинские каталки с кандалами. Узника, подлежащего казни, приковывали к каталке и вставляли в его вену иглу для внутривенных вливаний, соединенную длинной и гибкой трубкой с ящичком, укрепленным на стене. Внутри находилось три сосуда, каждый из которых был подсоединен к трубке. В одном из них был смертельный яд. Трое специальных служителей по сигналу тюремного надзирателя нажимали кнопки, в результате чего содержимое сосудов начинало поступать в трубку. В теории дело обстояло так же, как в случае расстрельного взвода, в котором никто из исполняющих приговор не должен был знать, у кого карабин заряжен холостыми, а у кого боевыми патронами. Так и тут никто не мог знать наверняка, кто именно нажал единственную смертоносную кнопку.

Яд тоже представлял собой верх совершенства. Приговоренному предлагалось начать обратный отсчет, начиная со ста. Смерть наступала уже при счете девяносто два.

Интерьер тюрьмы был очень современным. Каждый ее уголок просматривался с помощью камер видеонаблюдения. Даже воздух был не просто чистым, а обеззараженным. Оказаться здесь означало попасть в мир, который чем-то напоминал витки колючей проволоки на здешних оградах: он был такой же рациональный, вычищенный до стального блеска, сияющий и смертоносный.

Тюремный надзиратель провел Джеффри и Сьюзен в комнату для свиданий. Там стояли металлический стол и два стула — один напротив другого. И больше ничего. Вся мебель была привинчена к полу. Рядом с одним из стульев имелось стальное кольцо, намертво приваренное к столу.

Пока они ждали, Джеффри шепнул Сьюзен:

— Он умен. Очень умен. Ближе к уникуму, чем к нормальному человеку. Он бросил школу в тринадцать лет, потому что другие ребята смеялись над ним из-за его деформированных гениталий. Потом десять лет он занимался только лишь тем, что читал книги. Потом, в следующие десять лет, он занимался только тем, что убивал. Так что не вздумай его недооценивать.

Наконец сработала электроника, хитроумный замок на двери, находящейся сбоку от стола, открылся от поданного к нему сигнала, дверь распахнулась, и вошли еще один надзиратель и гибкий, как хорек, человек: руки покрыты татуировками, над красноватыми глазами альбиноса шапка очень светлых волос. Надзиратель без лишних слов прикрепил цепь от наручников узника к кольцу на столе, затем выпрямился и произнес:

— Теперь он в вашем полном распоряжении, профессор, — после чего кивнул Сьюзен Клейтон и вышел.