Особый склад ума
Шрифт:
Убийца покачался вперед и назад на железном стуле, обдумывая эти слова.
— Очень необычное предложение, профессор. И весьма привлекательное. — Убийца поразглядывал конец своей сигареты и прибавил: — Очень умно. Я помогу вам и тем самым поставлю вас под удар. То есть подведу вас немного поближе к адскому пламени, так? Стало быть, моя задача состоит в том, чтобы предоставить вам информацию, достаточную для того, чтобы вы оба одновременно и оказались на коне, и потерпели фиаско. — Харт глубоко вздохнул, потом снова улыбнулся. — Хорошо. Разговор продолжается. Пока. Что мне такое известно, о чем вам так сильно хочется узнать?
— Все ваши преступления вы совершали в одном и том же месте. Я предполагаю, что человек, которого
— Вы считаете, — проговорил убийца, — что, если я вам расскажу, почему выбрал и оборудовал специальное место для таких целей, вы сможете экстраполировать полученную информацию и создать на ее основе некую схему, которая поможет вам найти ту дыру в стене, за которой прячется ваш приятель?
— Именно так.
Харт кивнул:
— Ага, значит, человек, которого вы ищете, пришелся бы мне по сердцу… Сьюзи, — произнес он, хихикнув. — Создательница словесных игр, заметила ли ты в моих словах каламбур?[97]
Диана Клейтон с трудом прошла пятьдесят ярдов. Один раз она оступилась и еле-еле удержала равновесие, едва не упав прямо в дорожную пыль, на острые мелкие камни. Она остановилась. Переведя дыхание, она в сердцах топнула ногой, отчего в том месте, которого коснулась ее белая туфля, поднялось облачко пыли, осевшее на светлой коже серовато-коричневым слоем. Она пару раз глубоко вздохнула, потом запрокинула голову и стала вглядываться в высокое синее небо, словно ища в нем ответ на свой оставшийся невысказанным вопрос. Ярко сияющее солнце слепило глаза, и она почувствовала, что пота у нее на лбу стало больше. Диана вытерла его тыльной стороной руки и увидела, как повлажневшая рука заблестела на солнце.
Пришлось напомнить себе самой, что она уже немолода и к тому же нездорова.
Тогда сам собой стал напрашиваться вопрос: а почему, собственно, она так упорно не желает повернуть назад? Если ее целью было пойти прогуляться, то эта цель выполнена. Одна ее половина настойчиво требовала поступить разумно и поскорее отправиться домой, отказавшись от перспективы полюбоваться исключительно величественной панорамой, про которую писал агент Мартин, однако другая половина решительно сопротивлялась такому решению.
Диана сунула руку в карман, где лежало сложенное письмо, но помедлила его доставать, словно поняв, что усталость не пройдет, если перечитать написанные в нем инструкции еще раз. Потом ей пришла в голову мысль, что револьвер в рюкзачке оказался тяжелее, чем она думала, и она спросила себя, зачем ей вообще понадобилось брать его с собой. Она уже готова была оставить его на каком-нибудь камне, чтобы забрать на обратном пути, и с трудом отказалась от подобной мысли.
Диана никак не могла взять в толк, что именно заставляет ее так настойчиво стремиться выполнить рекомендации агента Мартина и во что бы то ни стало дойти до указанного им места. Она также не понимала, почему ей представляется таким важным насладиться видом, о котором говорилось в письме. Ей пришлось признать, что этим она, скорее всего, обязана свойственным ей упрямству и настойчивости, а раз так, решила она, то в этом нет ничего дурного. Поэтому она зашагала дальше, не забыв, перед тем как тронуться в путь, еще раз приложиться к уже начавшей нагреваться бутылке с водой.
Она сказала себе, что жизнь в Пятьдесят первом штате следует начинать с чистого листа и негоже в первый день поддаваться утомлению и слабости, вызванным ее болезнью.
Из-за того что ей было трудно идти по сыпучему песку, она позволила себе несколько раз громко и смачно выругаться, наполняя чистый
Однако, идя вперед по дороге, которая по-прежнему шла в гору, Диана улыбалась. Она редко употребляла бранные слова, так что теперь, когда они так легко слетали с ее языка, у нее возникало какое-то необыкновенное чувство — чувство преодоления чего-то запретного. Она опять оступилась, хотя и не так сильно, как только что. «Вот хрень!» — ругнулась она и хихикнула. Она принялась сыпать бранью ритмично, смакуя слова, стараясь каждый раз попадать ногой в такт, так что непристойности звучали у нее наподобие строевой песни.
Теперь дорога заворачивала влево, убегая в сторону, словно своенравный маленький шалунишка, и то, что находилось за поворотом, оставалось скрытым от глаз Дианы.
«Отчего же так далеко, черт подери! — ворчала она. — Он же написал, что пройти придется всего полмили».
И она упорно шла вперед по дороге, ощущая, что уже поднялась достаточно высоко над уровнем той тихой улочки на окраине города, с которой начался ее путь. На какой-то миг ей вспомнился ее дом на островах Аппер-Киз, и она подумала, что на них все не так уж сильно отличается от здешних краев, хотя там дома выкрашены в яркий розовый цвет, все строения тянутся вдоль хорошей дороги, обрамленной стрип-молами и магазинами, в которых продаются всякие трикотажные шмотки, а рядом находится океан, присутствие которого невозможно скрыть и который постоянно готов напомнить, что дикая природа совсем близко, до нее буквально рукой подать — несмотря на все попытки людей это закамуфлировать, — то есть всего несколько секунд ходу. Здесь и вправду ощущалось нечто сходное с Южной Флоридой. Например, несомненно ощущаемое ею блаженное чувство одиночества. Оно ободряло и успокаивало. Ей нравилось оставаться одной, и она чувствовала, что эта черта ее характера передалась и ее дочери.
Она вдохнула поглубже и затянула старинную солдатскую песню: «Мы идем в Преторию, Преторию, Преторию…»[98]
Звук ее голоса, хоть и уставшего, и измученного, тем не менее отражался от скал и камней, создавая небольшое эхо.
«Когда Джонни вернется домой, ура, ура![99] — запела она еще одну песню. — Когда Джонни вернется домой, ура, ура! Когда Джонни вернется домой, его я крепко обниму и мы оба крикнем: „Ура, ура!“»
Она ускорила шаг и принялась размахивать руками в такт пению: «Мы ввысь летим в голубое небо, все ближе и ближе к солнцу…»[100]
Она подняла голову и распрямила плечи.
— Ша-а-агом марш! — скомандовала она. — Раз-два. Раз-два… — Она миновала изгиб дороги и остановилась. — Раз-два… — повторила она, теперь уже шепотом.
У самой обочины, примерно в пятидесяти ярдах впереди нее, стоял автомобиль.
Это был белый четырехдверный седан, на каких ездят правительственные чиновники, точно такой же, на каком накануне агент Мартин привез ее и Сьюзен из аэропорта. На ветровом стекле она увидела красный пропуск, позволяющий проезжать куда угодно. «Он что, приехал сюда, чтобы меня встретить?» Она остановилась как вкопанная. Вопросы так и роились у нее в голове. Ей стало страшно. Затем, осознав, что ответов на них не получит, если останется на месте, она решила, что надо что-нибудь сделать.
Очень медленно она засунула руку в рюкзачок, достала оттуда револьвер, взяла его в руку и одним движением большого пальца сняла с предохранителя.
Затем, как следует осмотревшись, Диана навострила уши, чтобы удостовериться, нет ли здесь кого-нибудь постороннего. Однако, не услышав ничего, кроме звука собственного дыхания, она очень медленно и осторожно сделала шаг вперед, словно шагала по очень узкому и скользкому краю пропасти.
— Ну хорошо, — произнес Харт, — сперва расскажите мне о человеке, которого ищете. Что вам о нем известно?