Осознание ненависти
Шрифт:
— Нет-нет, что вы. Я принимаю ваше предложение. Пойдемте отсюда.
Глава XI
Марта Дворская
Холмов и Шердаков вошли в дом, оживленно обсуждая случившееся.
— Никак не пойму, зачем кому-то понадобилось забираться в эту мрачную старую башню? — спросил Шердаков, обращаясь скорее к самому себе, чем к своему спутнику.
— Причины могут быть самые разные, — ответил Холмов. — Например, для того, чтобы припрятать там что-нибудь или самому спрятаться
— Пожалуй. Вы думаете, это был кто-то из жильцов?
— Вполне возможно. Надо выяснить, кто, кроме нас с вами, выходил из дома.
— Да-да, конечно. Спросим об этом у Григория Дворского. Вот и он.
Действительно, навстречу им шел хозяин дома. Он переоделся и привел себя в порядок, но выглядел по-прежнему неважно: лицо припухшее, раскрасневшееся, под глазами отеки.
— А, это вы, капитан, — произнес Дворский нарочито небрежным тоном, за которым совершенно очевидно скрывалось раздражение. — Ваши люди уже уехали и увезли труп Можаева. Жаль беднягу. Кажется, у него совсем никого нет?
— Никого.
— Поверьте, мне очень неприятно, что в доме произошло убийство. Но что я мог сделать? А вам не удалось раскопать что-нибудь новое?
— Нет, — отрезал Шердаков, давая понять, что разговор в этом направлении продолжен не будет. — Как чувствует себя ваша жена?
— Уже проснулась, но я пока не позволил ей вставать. Не дай Бог пережить такое! Можаев умер у нее на глазах.
— Вы правы, это ужасно. Но мне нужно с ней побеседовать. Где находится ее комната?
— Марта превратилась в сплошной комок нервов. Беспрерывно плачет. Мне кажется, еще не время беспокоить ее!
— Я все понимаю. Но, к сожалению, больше не могу откладывать разговора с ней, — Шердаков говорил мягко, но настойчиво. — Обещаю вам, что долго у нее не задержусь.
— Хорошо, — нехотя согласился Дворский и искоса посмотрел на Холмова.
— Надеюсь, вы пойдете один?
— Нет, господин Холмов будет меня сопровождать. И давайте не будем терять времени.
Они не спеша пошли по коридору, и Шердаков снова заговорил.
— Вы не заметили, господин Дворский, не выходил ли кто-нибудь сегодня утром из дома?
Дворский ответил подчеркнуто равнодушно.
— Нет, я не обратил на это внимания. Но дверью хлопали достаточно часто. Кто угодно мог выйти и войти. — Он остановился возле комнаты своей жены. — Вы обещали не задерживаться у нее надолго. Не забывайте об этом, капитан.
— Да-да, я помню. Можете быть свободны. Если понадобитесь, я вас позову.
Дворский поднял голову. В его взгляде промелькнула ненависть, едва прикрытая холодной улыбкой.
Шердаков невозмутимо подошел к двери и решительно распахнул ее.
— И распорядитесь, пожалуйста, насчет завтрака. Я порядком проголодался.
— Непременно, капитан, — сквозь зубы процедил Дворский.
Будучи уже
— Господин Холмов, включите свет, — распорядился он и, на секунду зажмурившись от яркой вспышки, огляделся.
Комната была небольшой, но очень уютной. Все в ней было выдержано в светло-коричневых тонах: мебель, обои, занавески, покрывала на креслах и даже ковер под ногами.
Марта Дворская, откинувшись на подушки, сидела в кровати и пустым, ничего не выражающим взглядом смотрела на стену перед собой. Лицо ее в этот момент было почти отталкивающим: бледное, с каким-то землистым оттенком, все в слезах, нос опух и покраснел, волосы растрепались. Казалось, она не обратила на вошедших внимания.
Холмов остался стоять возле двери. Шердаков же придвинул к себе стул и сел.
— Как вы себя чувствуете, Марта? — спросил он участливым тоном.
— Спасибо, хорошо, — отозвалась та. — Вы из милиции?
— Да.
— Я его не убивала.
— Я вам верю. Но в любом случае нам надо поговорить.
— Ну что ж, я вас слушаю, — Марта Дворская тяжело вздохнула и слегка приподнялась.
Шердаков содрогнулся, встретив ее остекленевший взгляд, в глубине которого все еще сохранился ужас от всего пережитого.
«Несчастная женщина», — подумал он.
— Что же вы молчите? — нетерпеливо произнесла она.
Шердаков кивнул, затем вынул из кармана сигарету, помял ее в пальцах и закурил.
— Я бы хотел, чтобы вы сами обо всем рассказали. Обо всем, что вам известно.
Марта Дворская нервно передернула плечами.
— Не знаю, что вы хотите услышать. Может быть, почему я согласилась жить в этом доме? Так вот, у меня не было выбора. И не смотрите на меня так. Я знаю, что говорю. Григорий купил этот дом, даже не посоветовавшись со мной. Но, признаюсь, я была этому рада. Тогда я все еще надеялась на лучшее. Верила, что и в нашей жизни что-то изменится.
У нас была мечта стать владельцами роскошного уединенного пансионата, приносящего солидный доход. И вот мой муж взялся за ее осуществление. Что из этого получилось? Вы сами видите: масса нерешенных проблем, бездна долгов.
— Мне нравится ваш дом. В нем есть что-то таинственное, завораживающее. Какой-то старинный дух, что ли. А проблемы? У кого их нет. Просто нужно проявить немного терпения.
— Ничего другого нам и не остается. Мы только и делаем, что чего-то ждем, — она вдруг повысила голос и разрыдалась. — Сначала мы ждем необыкновенной любви, потом — счастья в семье, детей, финансового благополучия и, наконец, — покоя. Вся жизнь состоит из ожиданий! Но итог всегда один и тот же.
Шердаков беспомощно развел руками и посмотрел на Холмова. Тот спокойно следил за разыгравшейся сценой.