Осознание ненависти
Шрифт:
Женя наклонилась к Холмову и, коснувшись его руки, негромко сказала:
— Если ты не возражаешь, Александр, я поднимусь в нашу комнату. Я чувствую себя неловко среди этих людей.
— Хорошо, дорогая. Тебя что-то тревожит?
— Нет-нет, просто мне неприятны их разговоры, и, кроме того, я устала.
— Мне пойти с тобой?
— Не стоит. Я хочу немного побыть одна. Тем более общество друг друга, кажется, не доставляет нам прежней радости.
— Женя, это хандра!
— Нет, не думаю. Во всяком
Холмов изучающе посмотрел на нее и пожал плечами. Женя встала.
В этот момент дом огласился пронзительным и страшным криком.
Все вскочили со своих мест и замерли, охваченные самыми мрачными предчувствиями.
— Нет, в этом доме творится что-то неладное! — сдавленным голосом произнесла Надежда Кличева.
Прошло несколько долгих минут. Ужас, вызванный происходящим почти у них на глазах непонятным явлением, проник в сердце каждого.
И вдруг все невольно обратили внимание на Каролину. Девочка побледнела, задрожала всем телом и с громким криком выбежала из комнаты.
— Папа! Папочка! — рвалось из ее груди.
В доме поднялся невообразимый шум. Где-то впереди по коридору бежала горничная, за ней Марта Дворская. Со второго этажа, выкрикивая какие-то непонятные слова, спускался Поляков. Все устремились к лестнице — туда, где неподвижно лежал, распластав руки, Григорий Дворский. Лицо его было в крови.
Каролина подбежала к отцу первой и, обливаясь слезами, упала возле него на колени. Над ней тут же склонилась горничная.
— Девочка, милая, — мягко промолвила она. — Твоему отцу плохо. Пусть его прежде осмотрит доктор. Иди ко мне.
Каролина не шевелилась.
Марта Дворская, увидев мужа, коротко вскрикнула и зашаталась. Надежда Кличева еле успела поддержать ее.
— Дорогая, вам лучше не подходить к нему. Как бы с вами чего не случилось если вдруг окажется, что он.
— Мертв, — безжизненным голосом закончила за нее Марта Дворская. — Он мертв?
Ей никто не ответил.
— Что же вы молчите?!
— Пожалуйста, пропустите меня к нему. — Энский отстранил загородившего дорогу Олега Кличева и быстро склонился над Дворским, не подававшим признаков жизни.
Горничная наконец увела девочку.
— Что, доктор, он мертв? — спросил Кличев. В его голосе отчетливо прозвучали истерические нотки. — Что же, черт возьми, происходит?! Снова удар ножом?
— Нет, не похоже. Вероятнее всего, Дворский просто упал с лестницы и при падении разбил лицо. Скоро все выяснится. Имейте терпение!
— Значит, его кто-то столкнул? — Кличев поднял глаза и в упор посмотрел на стоявшего на ступеньках Полякова. — Я точно знаю его кто-то столкнул!
— Да замолчите вы наконец! — повысил голос Энский. — Вы мне мешаете!
Наступило гнетущее молчание.
Поляков незаметно бросил на Кличева взгляд, полный ненависти. Руки
Через минуту Энский снова заговорил.
— Он жив, но пока без сознания. Серьезных повреждений как будто нет. Думаю все обойдется. Нужно перенести Дворского в его комнату. Вы, Олег Станиславович, и вы, господин Холмов, помогите мне, пожалуйста.
Мужчины осторожно подняли Дворского и молча двинулись по коридору. Все остальные, негромко обсуждая случившееся, последовали за ними.
Дворский, несмотря на худобу, оказался довольно массивен и тяжел. Кличев, поддерживавший его за ноги, обливался потом и то и дело перехватывал руки. Но пальцы его все же разжались, и ноги Дворского с глухим стуком ударились об пол.
Процессия замерла. Совершенно сконфуженный Кличев стал бормотать извинения, жена Дворского схватилась за сердце, и лишь Энский нетерпеливо и даже несколько раздраженно потребовал молчания.
— Мне кажется, он приходит в себя, — доктор наклонился и приподнял веко Дворского. — Я не ошибся… Но что это вы застыли, мой друг? Давайте меняться местами, и вперед.
В ответ Кличев пробормотал что-то невнятное, но подчинился.
Они уложили Дворского на кровать, и доктор потребовал, чтобы все покинули комнату. Но уходить никто не спешил. Все видели, что Дворский вот-вот очнется и, возможно, сумеет объяснить, что же с ним произошло.
В самом деле уже через несколько минут Дворский зашевелился, тихо застонал и открыл глаза. Энский вытер его лицо влажной тканью.
— Как вы себя чувствуете, мой друг?
Дворский болезненно сморщился и пошевелил губами, но с них не слетело ни звука. Ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем присутствующие разобрали, что он хочет сказать.
— Что случилось? Почему здесь собрались все эти люди?
Энский пристально посмотрел на Дворского и, убедившись, что тот действительно ничего не помнит, сказал:
— Очевидно, вы упали с лестницы и, ударившись головой об пол, потеряли сознание.
— Да-да, припоминаю. Я поднялся на второй этаж, в кладовую, а когда стал спускаться вниз, на одной из ступенек внезапно потерял равновесие…
— Почему это произошло?
— Затрудняюсь ответить. Нога ушла в пустоту. Возможно, я поскользнулся… Пытался ухватиться за перила, но не успел.
— Вы не смотрели себе под ноги?
— Нет. Но я же тысячу раз ходил по этим ступенькам!
— Впредь вам следует быть более осторожным, — строго сказал Энский. — Своим криком вы подняли на ноги весь дом и очень напугали вашу дочь.
— Бедняжка Каролина, прости меня, — прошептал Дворский. Глаза его увлажнились.
— Ее здесь нет.
— Тогда попросите у нее прощения от моего имени.
— Ну-ну, — Энский похлопал Дворского по руке. — Успокойтесь! Завтра вы сможете это сделать сами.