Осознание
Шрифт:
– Хорошо, тогда пошли? – поинтересовалась Славя, и всей компанией вышли наружу, только задержались, пока Мику закрывала дверь.
На площади уже собралось полно народа, галдящего и что-то живо обсуждавшего. Даже возникло такое чувство, будто дожидались только их маленькую компанию, но на самом деле огромную активность, как всегда, разводила сама вожатая, перемещаясь по всей площади и выстраивая пионеров по парам, чтобы потом всех построить в одну длинную колонну. Добралась и до них, но Эдвард наотрез отказался присоединяться к кому-либо еще, кроме Алисы, хоть вожатая и нахмурилась, напомнив про обещание присматривать за Ульяной. Проблему удалось разрешить тем, что прямо следом за ними поставили в пару к Ульяне Мику, бывшую совершенно
– Возня… – недовольно заметил Эдвард, наблюдая за действиями вожатой, успокаиваясь только тем, что сейчас держал Алису, с не меньшим любопытством поглядывавшую по сторонам, за руку.
– Опять ты чем-то недоволен? – девушка услышала его замечание и поинтересовалась, в чем именно причина, – Если уж вытащил меня в поход, то не будь хотя бы таким занудой. Хотя бы расскажи, что в этот раз тебя не устраивает.
– Все происходящее, – пояснил он, внимательно глядя на то, как вожатая расставляет пары, зачем-то меняя их местами, либо же пытается что-то сделать с теми, кто желал непременно идти втроем. Глубоко вздохнув, только головой покачал, – Непонятная возня на самом деле. Нет, чтобы всех выстроить и дать четкие указания, надо устраивать из всего целое шоу с главным действующим лицом в собственной роли. Такими темпами мы из лагеря выйдем уже после захода солнца…
– Не зуди, – ткнула его локтем девушка, – можно уже было привыкнуть почти за две недели. Скоро пойдем. Чем раньше выйдем, тем раньше вернемся.
– Так я и привык… почти… – Эдвард отмахнулся. Тем более вожатая, кажется, тоже решила не доводить все до идеального порядка, а оставить все так, как есть, в более или менее подходящем виде.
Наконец, пионеры организованной толпой двинулись по направлению к выходу из лагеря под руководством Ольги Дмитриевны и замыкающего в виде физрука. До ворот пионеры сохраняли еще какое-то подобие ровного строя, но стоило только выйти за пределы «Совенка» и пересечь опушку леса, как все усилия вожатой на площади по приданию хоть какой-то организации окончательно превратились в ничто. Пионерские пары растянулись по единственной тропинке, одни обгоняли других, кто-то задерживался, кто-то вообще отходил в сторону, чем-то отвлеченный. Физрук, вместо того, чтобы контролировать ситуацию и подгонять отстающих, сам довольно быстро сместился к началу колонны, теперь уже о чем-то болтая с вожатой.
Эдвард старался не обращать на это внимание, идя по лесной тропинке рука об руку с Алисой, и просто пытался получить удовольствие от этой вечерней прогулки вместе с любимой девушкой. Лес больше не казался чужим или злым, наоборот, от общего галдежа пионеров теперь больше напоминал какой-то запущенный парковый комплекс, где просто не может случиться ничего плохого. В лучах вечернего солнца четко очерченные тени деревьев переплетались друг с другом, образуя хитросплетенный узор, закрывающий землю. И по дороге приходилось постоянно моргать, то вдруг оказываясь в тени очередной кроны, то в глаза вдруг снова начинали бить солнечные лучи.
Через некоторое время Эдвард понял, что вожатая просто огибает вокруг лагеря большой круг, удлиняя дорогу, но при этом не отходя слишком далеко от его территории. По прямому пути через лес здесь было не больше пары сотен метров, чтобы снова в поле зрения появились привычные деревянные домики.
Здесь, кажется, он даже сам проходил, но мимоходом, а потому не успел отметить для себя особенных ориентиров. Правда, вожатая все равно довольно скоро свернула в другую сторону, и еще примерно метров через двести вышла на небольшую, окруженную со всех сторон извилистыми стволами деревьев поляну, где пионеры явно останавливаются не в первый раз. Об этом говорили и старые бревна, разложенные по периметру поляны, и все еще чернеющее кострище, обложенное камнями.
Здесь
И здесь же он застыл в нерешительности, поскольку подобные костры ему разводить никогда не приходилось. Выглядело это примерно так же, как если оператора прыжкового двигателя, ответственного за расчет маршрута, вдруг вытащили из корабля и попросили бы разобрать какой-нибудь примитивный двигатель внутреннего сгорания. Вроде как знаний даже больше, чем достаточно для подобного, но совершенно не имеет понятия, как таким заниматься.
– Никогда костры не разводил? – улыбнулась Славя, поправив свои косы, глядя на Эдварда, с тихим отчаянием в глазах держащего в руках несколько сухих палочек и не знающих, как их пристроить.
– Как-то не доводилось… – честно признался Эдвард, – обычно как-то по-другому все происходило… А тут даже не знаю, что делать…
– Ладно, горе-путешественник, давай вместе попробуем, – девушка говорила совершенно беззлобно и без какого-либо желания обидеть, просто желая помочь, и Эдвард кивнул головой в знак согласия.
Славя объясняла подробно, показывая наглядно, как складываются веточки в шалашик, как и куда нужно поджигать, чтобы огонь сразу не потух, как должен поступать кислород. Эдвард старательно запоминал и старался повторить. Даже смог собрать что-то действительно свое и попытался гордиться этим произведением собственного рукоделия под добрым взглядом Слави. Все-таки его первый костер, пусть даже и сложенный с посторонней помощью. Только была в нем одна небольшая проблема, заключавшая в том, что упорно отказывался загораться. Газетные бумажки просто темнели и сморщивались, от огня спички, вызывая искренне разочарование Эдварда и улыбку Слави.
– Как ты это делаешь, все-таки? – не мог не поинтересоваться Эдвард, потратив, наверное, спичек десять, и истребив немало бумаги, прежде чем признал тот факт, что этот костер гореть будет только в том случае, если по нему дать залп из огнемета.
Он вообще никогда не разводил костры подобным образом, для этого чаще использовали стандартные разжигатели, какие входят в обязательный комплект даже в спасательных капсулах. Способная впитаться практически в любой материал, в том числе камни и бетон, легковоспламеняющаяся жидкость могла гореть с температурой в несколько сотен градусов, так что разведение костра всегда представляло собой довольно простой процесс. В кучу сгребалось все, что только можно было найти вокруг, в том числе обломки камней, песок, пластик и все прочее, следом заливалось разжигателем, и через несколько минут достаточно бросить горящий обломок чего-либо, чтобы получить костер высотой в человеческий рост.
Здесь же все было гораздо осторожнее и аккуратнее. Разобрав его поделку, Славя собрала шалашик снова, но в этот раз уже не так часто, оставив много свободного пространства, после чего все обложила бумагой и опять подожгла. Огонек сначала почти затух, а потом снова разгорелся, начиная постепенно облизывать сухие веточки и расходясь все дальше и дальше. Постепенно докладывая еще веточек и бумаги, девушка довольно быстро разожгла костер, куда уже можно было подкладывать притащенный другими пионерами валежник, трещащее пламя захватывало его без особых проблем, плюясь искрами и дымом. Эдвард наблюдал за этим с каким-то детским удовольствием, все еще удивляясь, как вообще получилось разжечь такой костер и таким образом.