Остановка в Буфорде. Дорога, что ведет назад
Шрифт:
– Знаете, вроде все в порядке, - пропищала она звонким голосом и прокашлялась.
– Это замечательно, - он сделал глоток воды.
– Да…
Женщина пригладила красные короткие волосы, немного поерзав, и погрузилась в раздумья.
Лампочки в кабинете продолжают свою симфонию и периодически издают звуки, будто треск веток в костре. Кабинет сейчас напоминает какое-то учебное заведение, отчего на Джека нахлынула ностальгия. В голове всплыло воспоминание, как двадцать лет назад, будучи молодым и немного нагловатым парнем, он приходил на занятия
– Вам очень идет этот цвет, - подметил Джек.
Мишель явно смутилась. Она потянулась, немного размяв руки, и Джек услышал, как прохрустели ее пальцы.
– Спасибо, - она расплылась в улыбке, - это было слишком рискованно для меня, но, знаете, осень создает такое настроение. Когда деревья покрываются желтыми и оранжевыми листьями, а этот ветер… Вы чувствуете его запах?
Джек посмотрел в окно. Серое небо наводило тоску.
– Даже не знаю. Какой у него запах?
Мишель вскинула руками.
– Это запах перерождения. Вот-вот что-то новое войдет в жизнь. И я это чувствую, - она продолжительно закивала.
– Я очень рад вашему оптимизму, Мишель, - Джек взял в руки синий маленький блокнот и ручку, лежавшие на столике, - а есть ли в вашей жизни сейчас место для нового? От всего ли старого и ненужного вы избавились?
Мишель задумалась, но не отвела взгляда от Джека. Засвистел ветер.
– Да, я считаю, что да. Я готова, - уверенно ответила она, и не одна мышца на ее лице не дрогнула.
– Я в вас не сомневался. Вы большая молодец, - Джек автоматически щелкнул ручкой.
– Единственное… Есть кое-что, - она запрокинула голову и уставилась в потолок на застарелое бурое пятно от влаги. На его размытые контуры. Джек уже давно хотел сделать ремонт в кабинете. Видимо пришла пора.
– Мишель?
– Нет, я поняла, что всё это опыт и не стоит зацикливаться, - она вздрагивает и переводит взгляд на Джека. Лицо ее порозовело, глаза стали влажными.
– Вы это очень доходчиво объяснили. Но знаете, на днях мой бывший муж пришел извиняться…
– Вот как? И что вы сделали?
– он плавно вынул бумажный платок из картонной коробки на столе и протянул ей.
– Послала его ко всем чертям!
– Мишель махнула рукой и рассмеялась, - но сначала я чуть его не простила. Снова.
– О, как, - Джек улыбнулся.
– Да. Я почувствовала огромнейшее удовлетворение, что не приняла его. Ведь он бы снова мне врал, а я бы снова жаловалась из-за этого. А ведь я даже не жила! Я только и делала, что пыталась спасти наши отношения… - Она замолчала и сделала глоток воды из стакана.
– Мишель, вы очень сильная женщина, хоть и такая хрупкая снаружи. Нужно ценить себя. А его патологическая ложь - это ведь психологическая проблема. И он, как я понимаю, не хочет ее решать, - Джек снова щелкнул ручкой и мягко улыбнулся.
– Да, вы правы. Я много раз ему говорила, но он лишь выставлял меня чокнутой.
– Хм.
– Сейчас, когда я, наконец, обрела свою ценность и поняла, что хочу большего, чем пытаться кого-то или что-то спасать, я готова. Готова к новому. Готова становиться лучше не ради кого-то, а ради себя! Я будто вышла из коматозного состояния, Джек.
– Рад это слышать… Кстати, миссис или мисс уже?
– Пока что миссис.
– Мишель рассмеялась и поджала губы.
– Суд еще не вынес постановление. Но вскоре все решится.
Джек кивнул, сдерживая улыбку. Он действительно рад за Мишель. Когда она впервые переступила порог его кабинета, серый бесформенный балахон словно скрывал её от всего мира. Глубокая депрессия оставила на её лице свои метки – темные круги под глазами и потерянный взгляд. Разговорить её было задачей не из лёгких: каждый её ответ был коротким, словно она боялась выдать слишком много о себе.
Как и многие клиенты Джека, Мишель была не в состоянии до конца осознать свою проблему. Вместе они сеанс за сеансом погружались в лабиринт её ранимого внутреннего мира. Всплывали новые детали, эпизоды, которые она скрывала даже от самой себя. И вскоре перед ним начала вырисовываться картина – Мишель была жертвой эмоционального насилия, закованная в цепи созависимых отношений.
Теперь же перед ним уверенная женщина тридцати лет, яркая, в светлом платье, подчеркивающем ее фигуру. Голубые глаза мерцают и жаждут жить полной жизнью.
Раздался еле слышный стук и дверь сразу же распахнулась. В кабинет проник желтоватый свет из коридора. Джек привстал.
– Доктор, вам звонок… - быстро бросила девушка в ярко-салатовом пиджаке, немного выглянув из-за двери. Ее светлые густые волосы до плеч похожи на парик. По крайней мере, Джеку так показалось, потому что он привык видеть ее с темно-русым цветом волос.
– Минутку, Эллен… Мишель, подождете?
– Да, конечно.
Он зашел в бухгалтерию, вслед за Эллен, где сидят всего шесть человек. Кто, уставившись в монитор и щелкая мышкой, кто, разговаривая по телефону. Ему показалось, что тут довольно шумно, несмотря на то, что разговаривают сейчас только две женщины. Что-то яростно объясняют в трубку, уже чуть ли не срывая голос. Из нескольких громко гудящих принтеров одновременно выползают с шелестом листы бумаги с таблицами и отчетами. Кабинет Джека гораздо просторнее, хоть он и работает там один. Он невольно ухмыльнулся.
Эллен тут же позвала его, махнув рукой. Джек почувствовал волнение. Он прошел в дальнюю часть, к столу, который расположен около окна, к Эллен. Кажется, он знает, по какому поводу ему звонят. Берет трубку.
– Джек!
– раздался голос мамы.
– Да, что такое?
– Я не смогла дозвониться на твой сотовый!
Джек потянулся к карману, нащупывая пустоту. Он помедлил, замер на мгновение.
– Кажется, я оставил его дома…
С другого конца провода, через шорохи и помехи, снова донесся её встревоженный крик: