Останься со мной
Шрифт:
– Российское, папа же русским был, - ответила Лера, - но причем тут это?
– А притом, - ответил Лассе.
– Это в Америке у тебя опекун и совершеннолетие в двадцать один. У нас тут законы другие; тебе восемнадцать, по нашим законам ты считаешься совершеннолетней, и отвечаешь сама за себя. Тебе не нужно согласие родителей и опекунов, чтобы выйти за меня. Так-то.
– Что, правда?!
– Лера даже дышать перестала.
– Да. Мы купим тебе самое красивое платье, - мечтательно произнес Лассе, отводя от ее изумленного личика взлохмаченные
– Но Миша, - напомнила встревоженная предложением Лассе Лера.
– Он взбесится, - довольный, произнес тот, посмеиваясь, представляя ярость Миши.
– Он, конечно, будет против. Он считает тебя совсем маленькой, ребенком, думает - тебе рано выходить замуж… Он будет очень громко кричать. И топать ногами. И грозиться меня убить он тоже будет. Он правда заботится о тебе, и любит тебя, принимает как дочь. Но тут решаешь только ты, понимаешь? Только то, что скажешь ты, и имеет значение. Понимаешь?
Лера обняла любовника, заглянула в его светлые глаза так, словно хотела увидеть всю правду, все, что он скрывает от нее.
– И ты его не боишься?
– спросила она. Лассе чуть кивнул головой:
– Не боюсь. Пусть кричит.
– Но он убьет тебя! Правда, найдет и расстреляет!
– Не убьет. С чего ему меня убивать?
- Он кажется мне очень строгим. Он скажет, что ты меня соблазнил, что мне рано замуж, что я…
– Не делай из Миши чудовище, - произнес Лассе, хотя в чем-то он был с Лерой согласен.
– Он немного рассердится, а потом смирится. Главное - мы будем вместе. Навсегда. И Люси от тебя отстанет. Она уже ничего не сможет сделать, если Миша оспорит у нее опекунство, а потом и вовсе окажется, что ты замужем. Люси будет тебе не страшна.
Лассе мягко провел по волосам Леры, и вспыхнула, испуганно припала к его груди, спряталась, пережидая невероятное ощущение чуда, которое вот-вот случится.
– Акула, - изумленно произнесла она, - ты предлагаешь мне… всех обмануть?
– Именно, - посмеиваясь, ответил он.
– Они будут драться за твои миллионы, а мы с тобой…
Лассе обнял Леру, прижал ее к своей груди.
– А мы с тобой поедем в Альпы, - мечтательно продолжил он.
– Хочешь?
– Хочу, - ответила Лера.
– Так когда мы… поженимся?
Лассе пожал плечами.
– С утра я поеду и поговорю кое с кем, - неопределенно ответил он.
– Чтобы ускорить процесс. Потом поедем, выберем тебе платье… Ты же хочешь быть красивой? Самой красивой невестой на свете.
– А Мише когда скажем?
– прошептала Лера, прижимаясь к Лассе.
– Не спеши, - ответил он.
– Пусть сначала обрубит все концы с Люси. Пусть лишит ее права участвовать в твоей жизни - и я даже ему в этом помогу. Потом мы ему скажем.
Лассе с утра, как и обещал, поехал в ЗАГС - поговорить с нужными знакомыми. Леру он отвез в университет, и Миша, который явился домой к обеду, проспавшись после бурного собрания своего элитарного
– Поедем на недельке с Леркой Люси фигу крутить, - шумно сопя и хлебая кислые щи, незаменимейшую вещь с похмелья, сказал Миша.
– Лассе молодец, накопал много чего, так что Люську теперь на пушечный выстрел не подпустят к Лерке. Он где? Был, нет?
– Был, - осторожно ответила Анька.
– Приезжал…вчера. Привез Лерке букет, кольцо… пап, он к ней сватается.
Миша, хрустя капустой, поднял на Аньку строгий взгляд и перестал жевать. Словно очнувшись ото сна, обвел комнату взглядом. Повсюду, во всех вазах и даже в трехлитровой банке, стояли цветы, алые розы. Если б Анька не была его любимой дочерью, она бы тотчас схлопотала нецензурную выволочку, потому что Мише и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять - она была в курсе происходящего, видела все и прикрывала Акулу и Леру.
– Шиш ему, - грубо ответил Миша, проглотив вместе с наваристым супом ругательства.
– Ишь, хитрожопый какой, а! Кучерявый пройдоха, а! Ты смотри, что удумал - самый вкусный кусок откусить! Небось, узнал, сколько у Лерки в кармане денежков, а? Вот и открылась любовь неземная! Сколько их, нахлебников, еще к ней прилипнет?! Хитрецы, а! Я одного отгоняю, выталкиваю в дверь, так другой в окно лезет! Что ж ты делать-то будешь с этими братьями-акробатьями! Девки мои медом им, что ли, намазаны?!
Анька картинно закатила глаза, выслушивая ругань отца.
– Пап, он начал за ней ухаживать еще до того, как узнал, - ответила Анька, когда разъяренный Миша перестал брюзжать. На ее счастье, Миша был или слишком усталым, или слишком занят своими мыслями, так что гнев его был очень скоротечным, вялым, Анька даже испугаться не успела.
– У них сразу как-то вспыхнуло…
– Ласська быстро вспыхивает, да, - сварливо согласился Миша.
– У него перископ исправно работает. Ориентирует его в пространстве, да… а ты его не защищай! Не защищай его! Не мне тебе рассказывать, какой он засранец! Почему по морде не надавала ему?! Какое еще сватовство?! Девчонку не отдам за этого засранца блудливого!
– Пап, я пробовала надавать ему по морде, - ответила Анька.
– Но он не испугался, пап. Мало того - он чуть не придавил меня, когда я посмеялась над его нежными чувствами. У него все серьезно, кажется. Впервые вижу его таким.
– Нежные чувства!
– рычал Миша, яростно грызя кусок мяса, выловленный в тарелке.
– У него есть, чем чувствовать-то? Не стерлось еще? Ох, Анька! Вот все бабы дуры, и ты такая же! Это ж Ласська, ты кому поверила? У кого там все серьезно?! Это ж артист погорелого театра! Нет, и все тут! Шиш ему! Шиш!