Останься в Вейзене
Шрифт:
— Жаль, — заметила я.
— Жаль?
— У меня фиалки на окне цвести начинают. Понимаете… у меня в комнате широкий подоконник, и весь в фиалках. Собирала со всяких разных уголков. Шестнадцать горшков, но каждая фиалка отличается от другой.
— Да? — Забавно, что удивляться должна была я, но удивлялась Феранта. — И какая самая необычная?
— С зелеными цветками, — сказала, не сомневаясь. — Похожа на треснутую фисташку.
Она никак не прокомментировала мои слова. Зато вдруг вышла из-за своего стола и предложила:
— Я покажу комнату, в которой
— Хорошо. А учебный план?
Феранта вновь зависла. Ровно семь секунд — я посчитала ради интереса.
— Разберетесь на месте. Обувайтесь. Нам вновь пора выдвигаться. Я бы ещё побыла вместе с вами, но, к сожалению, у меня есть дела помимо.
Она остановилась у двери и вдруг зашептала:
— Наблюдайте. Не задавайте лишних вопросов — если захочется узнать что-то, о чем не стала бы спрашивать простая преподавательница из провинции, сразу обращайтесь ко мне. Я понимаю, что вам захочется узнать многое… И не говорите ничего лишнего о себе: вы ведь прекрасно понимаете, что в наш век больше всего ценятся знания. Материальное можно создать, если владеешь теорией. Но также и разрушить. Не передавайте ни в чьи руки оружия против вас.
Это всё просто прекрасно, но есть ещё один вопрос, от ответа на который я не отказалась бы. Если всё это — иллюзия, то мне совершенно нечего бояться, и, значит, я могу его задать:
— Когда я проснусь?
— Уверена, что завтрашним утром, — Феранта едва заметно улыбнулась и опустила руку двери, — перед завтраком и вашим первым занятием.
По ту сторону, в паре шагов от двери, оказался мужчина лет сорока на вид. Скрестив руки на груди, опирался на стену. Он был одет под стать Феранте: белая рубашка, бордовый жилет с глубоким вырезом, кожаные штаны с глубокими складками и поверх всего этого — кожаный же плащ с вывернутым воротником. Волосы непонятного цвета, то ли рыжие, то ли темно-русые, растрепались. На лице устроилась щетина давностью в пару недель и морщины между бровями. Много хмурится?
Завидев Феранту, эти брови взлетели вверх:
— Ферр! Наконец ты освободилась. Теперь я опаздываю во все места, куда только могу попасть.
— Ты и без того всегда опаздываешь, Гетбер. Не до тебя сейчас. Дай дорогу.
Гетбер послушно прижался к стене, и Феранта устремилась вперёд. Я пошла за ней следом — что мне ещё оставалось? Вроде бы о том, что нужно прятаться, меня никто не предупреждал? Да и как я спрячусь от этих несчастных… академистов, с которыми, возможно, даже успею немного пообщаться до того, как проснусь?
Прошла я недолго. Застыла под мужским внимательным взглядом.
Издалека его глаза казались карими — теперь же я различила, что они серые, на пару тонов темнее моих собственных.
— Доброе утро, таинственная незнакомка, — сказал Гетбер куда более чарующим тоном, чем тот, которым он разговаривал только что.
Так он и оказался первым человеком во всей Академии, который
— Не пугай моих новых сотрудников, Бер, — строго наказала Феранта.
— Ох. — Глаза Гетбера округлились. — Так вы и есть новый сотрудник… — Он скользнул взглядом по моим спутанным волосам, по треугольному вырезу футболки, по обтягивающим джинсам. Больше всего его заинтересовала дыра на левом бедре. — И мне даже не разрешается узнать имя своего нового сослуживца?
— Узнаешь, когда придёт время, — не сдавалась Феранта.
— Так и быть. У тебя неразговорчивые сотрудники, Ферр… Я продолжу ждать тебя здесь. Надеюсь, ваша экскурсия продлится недолго.
На прощание он улыбнулся мне — и лишь в этот момент я окончательно поверила, что в этом мире, порожденном моим спящим сознанием, действительно существует магия. Как иначе объяснить тот факт, что от его улыбки я замерла на мгновение, не в силах сдвинуться с места?
Сослуживец, говорит…
Кажется, у учеников наступила перемена. Поскольку они вновь принялись мешаться у нас под ногами и повторять бесконечное: «Здравствуйте!».
Я почему-то думала, что мы пойдем туда же, откуда пришли (то есть, в гостевое крыло). И уже приготовилась падать где-нибудь на границе меж гостевым крылом и учебным, под внимательными лягушачьими взглядами. Однако Феранта направилась в противоположную сторону, куда-то вглубь тех башенок, что мы наблюдали из окна.
— Повторите, пожалуйста, как зовут мою соседку?
А раньше влёт запоминала незнакомые слова.
— Ирмалинда, — ответила Феранта. — Травница. — И зачем-то добавила: — Хорошо, что вы не волнуетесь.
Было бы, из-за чего волноваться. Впрочем, сновидения редко понимают, что обитают у нас в голове, что это мы управляем ими, а не наоборот.
— Здесь располагаются комнаты сотрудников.
Удобное расположение. Идти недолго. Но я все равно не отказалась бы от более удобной обуви. Будто послушав мои мысли, Феранта заметила:
— Завтра вам принесут счёт. Аванс за работу. За ближайшие две недели. Вейзен здесь поблизости, в свободное время вы сможете посетить лавки и купить необходимые предметы одежды, — и тоже покосилась на мои джинсы. Понятно, что их (вместе с их регламентированными формами) смущает мой внешний вид. Но не стоит же так сильно акцентировать на этом внимание?
Пять из шести лет обучения я прожила в общежитии. В самый первый год родители снимали мне квартиру, поскольку свободного койка-места мне не хватило. Но потом и я отхватила свой кусочек счастья — кровать, стол, навесную полку и половину шкафа. За эти пять лет я напрочь позабыла о таком понятии, как личное пространство. Так что общежитие в Академии вряд ли могло меня напугать.
Скажу больше, оно приятно удивила.
По сути, это оказалась всё та же съемная квартира на своих. Здесь была своя ванная комната (даже с водопроводом! и впрямь прогрессивный город!), своя комната с минимальным набором мебели и даже шкаф каждой полагался свой собственный, хотя не то чтобы у меня имеются вещи, чтобы теснить соседку.