Остаться в живых
Шрифт:
— Толщина заточки иглокинжала равняется двум с половиной кранам при погрешности в три сотых в зависимости от длины средней трети иглы, — пробормотал Саша, все еще не отрываясь от книги.
— Хочешь попробовать себя? — вкрадчиво спросил Кольер.
Не надо, взмолилась Юлька мысленно. Поединок со зверем… Не надо, пожалуйста, ну зачем это тебе, неужели тебе Анг Мирта не хватило?
— Конечно, — просиял Саша и захлопнул книгу.
Глава 22. У Реваля
22. Ар Шамаль, домен Реваля
Кольер любил бывать в гостях у Реваля, в его самандангской резиденции. Восток все таки…
Ящерица, подумал Кольер, глядя на развалившегося на подушках Реваля. — Сидит, пригрелась на солнышке, не шевелится. Протяни руку — ускользнет, моргнуть не успеешь.
— Как у тебя успехи?
— Весьма существенно.
— Не думаешь, что это ошибка?
— О нет, — улыбнулся старый наг, — ни в малейшей степени.
— Уверен?
— Еще как уверен, — усмешка вышла слишком самодовольной.
— Эрлен наведывается?
— Была пару раз, но приблизиться не рискнула.
— Притихла она что-то, — Реваль подлил вина себе и гостю. — То ли опять новые выдумки, то ли потеряла интерес. То ли все на Ворона зуб точит.
— Ворон меня беспокоит, — признался Кольер.
— Почему?
— Сам не знаю. Тревожно.
— Я бы его не трогал, — мурлыкнул Реваль, прикрыв глаза.
— Это твой приказ?
— Ну что ты, — миролюбиво улыбнулась золотая ящерица. — Это мысли вслух. Я.БЫ. ОСТАВИЛ.ЕГО. В ПОКОЕ.
— Я подумаю над твоим предложением, — буркнул Кольер.
— МНЕ можно к тебе в гости? — спросила ящерица, глядя сквозь щелочки век.
— Ах вот ты зачем меня позвал. В гости хочешь.
— Хочу. Так можно?
— Двери Наган-Карха всегда открыты для Вечного Реваля, — церемонно ответил Кольер. — Орден Аспида будет рад встрече.
— Тогда жди. Ага, ну вот и плов, — Реваль с удовольствием потянулся к огромному благоухающему специями блюду, которое только что внесли два смуглокожих шаама. — Ты попробуй. Вряд ли в твоей стеклянной башне водится нечто подобное.
Нет, все-таки это не для него, думал он, глядя на нигиек, дым курильниц, игру света и теней. Ему это не поможет восстановить силы, особенно теперь, в изменившихся обстоятельствах, когда тонкий ручеек остаточной силы Невоплощенного совсем иссяк. Нужна жертва, спасительная, живительная жертва, живая, сильная душа, чтобы продлить свой собственный срок хотя бы на одну жизнь. Скоро, уже скоро хлынет на них всех щедрый живительный поток, но именно сейчас его движение направлено в обратную сторону: так ручьи стекаются в одно целое, чтобы капля за каплей наполнить реку. Его ручей слишком немощен и беден, и русло почти пересохло, он может просто не дождаться полноводья.
Та девочка с Основы…То, что нужно.
Глава 23. Тварь
Дыхание перехватило, и, нервно отступив от края, Юлька села на бортик.
Опять не то.
Площадка с виммами, находившаяся наверху Стеклянной башни, была практически пуста: почти все отряды Нагов разлетелись, кто на патрулирование в Северный Крен, кто на совместные тренировки с Пауками. Никто не мешал ей пытаться, никто не смотрел в спину, не подсказывал и не советовал. Хотя… она была бы рада поговорить с кем-нибудь, кто разбирался в полетах на крыльях. С хорошим, толковым учителем. Конечно, у нее было уже несколько книг на эту тему из библиотеки Нагов, но поскольку никто и никогда не объяснял ей терминологию, сложный наукообразный стиль изложения ставил ее в тупик. Может быть, ее проблема именно
Она решительно отошла назад, раскрыла крылья на треть размаха. Разбежалась. Буквально в шаге от бордюра, отделявшего твердь от воздуха, страх парализовал дыхание, она судорожно дернула руками, изменив угол крыльев и жестко затормозив. Потеряв равновесие от неловкого движения, она некрасиво завалилась и рухнула на бок.
Опять синяки. Хорошо еще, никто их не видит. Некому жалеть.
Зачем это тебе, пришла в голову вкрадчивая, осторожная мысль. Пришла и обосновалась прочно и непринужденно, будто она все время там была. Тебе здесь и так хорошо. Тебя все любят. Просто так. За то что ты есть. Такая, какая ты есть, а не за то, что ты летаешь — или не летаешь — на крыльях. Ты просто есть.
Юлька встала, выпрямилась и снова отошла назад, готовясь к очередному старту.
На этот раз она даже не смогла как следует разбежаться. Ноги заплелись. Замутило. Страх сковал дыхание.
Надо передохнуть, надо передохнуть, надо просто передохнуть… Просто передохнуть. Поесть. Попить воды. Полежать. Она сюда вернется. Даже крылья складывать не будет, тут оставит. Все равно никто не возьмет.
Так, в полетном костюме, она и потащилась вниз.
Ноги были словно не свои. Ватные, тяжелые. Тело ныло от ушибов. В голове стоял странный звон, похожий на далекий фоновый шум улицы, пробивающийся сквозь неплотно закрытые окна. Она спускалась, ступенька за ступенькой, вяло думая, зачем ей лестница, если есть три лифта. Ступенька, еще ступенька, поворот. Тело шагало, как заведенное, лестница и стены башни расплывались перед глазами, разум клонило в сон. Ей казалось, что она погружается куда-то на дно моря, что это толща воды давит на барабанные перепонки, делая звуки глухими и долгими, движения — замедленными, зрение — нечетким.
Волевым усилием она попыталась всплыть. На какое-то мгновение иллюзорная толща воды расступилась, она осознала, что открывает дверь в незнакомую комнату. Попыталась отдернуть руку от ручки, но тело почему-то перестало ее слушаться. Сознание опять погрузилось в гулкую зеленую муть…
Потом вдруг она неожиданно увидела уже знакомое черное с алмазно-огненными сполохами небо и глубокий, прозрачно-голубой лед под ногами. Снежинок, как в прошлый раз, не было, не было и пронизывающе-ледяного ветра. Хрустальное и черное безмолвие простиралось словно бы в нескольких измерениях сразу, монотонно-раздражающий гул исчез, рухнула тишина — звонкая, закономерная, правильная. Воздух, холодный и свежий, неожиданно наполнил безжизненное тело силой. Обнаружив, что стоит босыми ногами на льду, она удивилась, что ей совсем не холодно.
Прошлый раз здесь была женщина в облике летучей мыши. Юлька оглянулась, ища поддержки, и остолбенела, снова парализованная страхом: прямо напротив нее, буквально в нескольких шагах, возвышалось нечто совершенно жуткое, и, к ее ужасу, живое. Более того, разумное.
И явно недоброе.
Поначалу тварь показалась ей бесформенной, но потом она догадалась, что она сливается с черным пространством. Очертания ее струились, расплывались, но в итоге все равно вырисовывалось нечто зверо-драконоподобное. Длинная, как у летучих змеев, шея, мощная, но не настолько изящная и гибкая, как у того же Нигейра в храме; крупное, массивное тело с чешуей матово темно-серого, почти черного цвета. Шесть мощных когтистых лап. Голова твари, неожиданно крупная, глазастая, с мордой больше удава, чем змеи, производила впечатление каменной глыбы, нанизанной на шею-ствол. Ушей, усов, носа словно не было. Однако пасть имелась, черная, в ней что-то поблескивало, но опять же, зубы-клыки- язык как-то не просматривались.