Остаться в живых
Шрифт:
В «Истории» Геродота, в книге первой «Клио», есть повествование о легендарном царе Лидии и Малой Азии Крезе и афинском политике, поэте и мудреце Солоне. Крез оказал Солону радушный прием у себя во дворце, провел гостя по своим сокровищницам и показал ему все несметные царские богатства. А потом Крез обратился к Солону с таким вопросом:
«Гость из Афин! Мы много уже наслышаны о твоей мудрости и странствованиях, именно что ты из любви к мудрости и чтобы повидать свет объездил много стран. Теперь я хочу спросить тебя: встретил ли ты уже счастливейшего человека на свете?» Царь задал этот вопрос в надежде, что гость объявит его самого счастливейшим человеком. Солон же нисколько не желал льстить Крезу и сказал правду: «Да, царь, я видел самого счастливого человека. Это афинянин Телл». Крез очень удивился такому ответу и с нетерпением спросил: «Почему это ты считаешь Телла самым счастливым?» Солон ответил: «Этот Телл жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья… К тому же ему была суждена
Рассказ Солона возбудил любопытство Креза, и он предпринял еще несколько попыток выяснить, кто же еще, по мнению Солона, может считаться — кроме великого счастливца Телла — счастливым человеком. И Солон опять рассказывает царю о каких-то людях, теперь из Аргоса.
Крез в гневе сказал ему: «Гость из Афин! А мое счастье ты так ни во что не ставишь, что даже не считаешь меня наравне с этими простыми людьми?» Солон отвечал: «Крез! <…> Я вижу, что ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоем счастье я не умею ответить, пока не узнаю, что жизнь твоя окончилась благополучно. Ведь обладатель сокровищ не счастливее… имеющего лишь дневное пропитание, если только счастье не сопутствует ему и он до конца жизни не сохранит своего богатства. <…> Если же, кроме того, ему еще предназначена судьбой блаженная кончина, то это и есть тот, о ком ты спрашиваешь… Но пока человек не умрет, воздержись называть его блаженным… Тот, что… затем счастливо окончит жизнь, тот, царь, в моих глазах, вправе называться счастливым. Впрочем, во всяком деле нужно иметь в виду его исход, чем оно кончится. Ведь уже многим божество… даровало блаженство, а затем окончательно их погубило».
78
Геродот. История в девяти книгах / пер. и прим. Г. А. Стратановского. Л.: Наука, 1972. С. 19, 20.
Точно такой же парадокс возникает в граничных ситуациях, когда на первый план выходит вопрос выживания. Нельзя утверждать, что тот или иной человек «окончательно» выжил или что он «правильно» пережил катастрофу, потому что — пока он не умер — для него каждое испытание представляет собой подготовку к следующему. Выживание по природе своей есть явление неожиданное. Поэтому только в том случае, если вся жизнь проходит под знаком выживания, можно надеяться на то, что в критический момент человек будет действовать безупречно. Выживание — это путь от рождения до смерти. Это стиль жизни. Поэтому Солон судит о людях, чья жизнь уже закончилась.
В древних книгах часто обсуждают вопросы, напрямую связанные с выживанием; с этой точки зрения Дао дэ цзин — собрание блестящих парадоксов и удивительных загадок:
Дао, которое может быть высказано, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя.Если ждать от книги точных указаний, что следует делать, можно сильно разочароваться. Смысл текста в том, чтобы у человека возникло озарение, однако путь к нему долог и непрост. Как говорил апостол Павел в «Послании к Филиппийцам», «со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Флп. 2:12). Как правило, смертельная опасность возникает внезапно, как внезапна, непредсказуема и изменчива сама дикая природа, но редко когда выживание бывает мгновенным — полуфабрикатного, быстрого приготовления спасения жизни не существует. Даже Дао дэ цзин не дает такого «рецепта выживания», однако очерчен путь, которому можно честно следовать:
Как-то слыхал, что тот, кто искусно (посредством добра) управляет жизнью, идя по суше, не избегает носорогов и тигров, вступая в бой, неуязвим для латников. Носорогу некуда вонзить свой рог, тигру некуда запустить свои когти, латнику некуда ударить своим мечом. Почему это так? Потому что у него нет места смерти [ни на нем, ни на земле]Главной тайной выживания остается вопрос: сможет ли человек достичь такой цельности натуры? Как стать, по словам Питера Лешака, «настолько живым, чтобы ты просто не смог умереть»? Видимо, Лешак имел в виду себя, сумевшего проработать пожарным 21 год, пережить 560 пожаров в одиннадцати штатах и одной канадской провинции — и остаться в живых, потому что «серьезно относился к духовному аспекту работы с огнем». Вряд ли вы ожидали услышать разговоры о «духовном» от видавшего виды начальника пожарной части, специализирующейся на борьбе со страшными лесными пожарами с вертолетов. Но он настаивает на этом: «Вера и тайна играют в моей жизни и работе большую роль. Для меня пожар — это святилище, место силы, в котором сплелись воедино
Почему так мало несчастных случаев со смертельным исходом происходит с космонавтами? Почему они успешно выполняют задачи, которые перед ними стоят? Они тоже нашли источник духовного вдохновения. Их тоже можно назвать своего рода священнослужителями. Монастырь, в котором они обучаются, расположен в Космическом центре имени Линдона Джонсона. Жизнь космонавта — это путь аскета, не гоняющегося за мирскими удовольствиями и посвятившего себя служению. Космонавты учатся работать в команде и ставить жизнь своих братьев и сестер выше собственной. Они знакомы с болью и страхом, которые стали для них путем к спасению. Они смиренно тренируются годами без какой-либо гарантии, что им представится возможность полететь в космос. Точно так же как и ученик дзен-буддизма, они вынуждены трудиться не покладая рук и переносить удары учителя, оттачивая свое мастерство. Только достигнув пределов совершенства, они могут получить свой меч. Отборочный процесс проходят только те, кто уже вступил на этот духовный путь. NASA всего лишь помогает им достичь вершин мастерства. Космонавтом в первую очередь становятся в сердце, а смысл обучения сводится к тому, чтобы углубить и развить уже присутствующие в человеке трансцендентные качества.
Нил Армстронг сажал космический модуль Eagle на поверхность Луны на ручном управлении, фактически интуитивно. Для этого ему было необходимо найти баланс эмоционального состояния и рационального сознания с окружающей средой, то есть своим летательным аппаратом. В монастыре, то есть NASA, Армстронг работал и над эмоциональной сферой, и над сознанием. Посадка космического модуля на Луну — дело, требующее абсолютно уравновешенного состояния. В момент истины необходимо совершить правильное действие, которое рождается благодаря сбалансированному сочетанию линейного и нелинейного, разума и чувств (эмоциональные пометы).
В основе работы космического модуля Eagle лежала автоматическая, то есть логическая, система. Компьютер был запрограммирован до самой посадки на поверхность Луны. И хотя в процессе подготовки Армстронг упорно тренировал ручное управление «прилунения», по плану Eagle должен был сесть на поверхность Луны на автопилоте. Но когда Армстронг увидел усеянную огромными камнями посадочную площадку, то понял, что в самый критический момент логика не сработала, и взял управление в свои руки.
Во время приближения к лунной поверхности возникло много непредвиденных обстоятельств, отчего включились все возможные сигналы тревоги. Андрей Чайкин в книге A Man on the Moon («Человек на Луне») пишет, что Армстронг уже направлял модуль на посадку, когда увидел площадку, которая представляла собой «кратер размером с футбольное поле, окруженный большим количеством камней». Космонавту пришлось использовать драгоценное горючее и пролететь мимо. Пульс Армстронга увеличился с 77 до 156 ударов в минуту, что доказывает, как он волновался. Однако его голос оставался совершенно спокойным.
По логике в тот момент миссию надо было прервать по причине недостатка горючего и времени. Но логичные решения далеко не всегда приводят к славе. Полагаясь на знания, полученные во время обучения в NASA, а также энергию нервной системы, создающей динамическую картину мира и совмещающей ее с эмоциональными пометами, чутко прислушиваясь к голосу разума, Армстронг руками, ногами и глазами управлял кораблем так, что Eagle неизменно находился на шаг впереди всех изменений динамических систем, обусловленных массой космического модуля, его скоростью, силой притяжения, а также потреблением горючего. Космонавт оценивал изменения и моментально к ним приспосабливался. Все это происходило в условиях, которые Лешак назвал бы «не прощающими малейших ошибок». Несмотря на то что Армстронг полагался на свои чувства, он ни на долю секунды не потерял рациональный контроль и смог игнорировать тревожные сигналы как систем корабля, так и свои эмоциональные. С точки зрения нейробиологии такое поведение можно назвать поистине олимпийским достижением.
Космонавт выбрал другую площадку для спуска, но и она оказалась неподходящей из-за камней. Он повел модуль дальше и выбрал следующую. Но и та площадка была непригодной. Наконец он заметил подходящее место. Топлива у него оставалось всего на девяносто секунд (двадцать из которых были необходимы для того, чтобы вернуться назад на Землю). Армстронг повел космический модуль к месту посадки на высоте всего тридцати метров. Но как только Eagle начал посадку, моторы космического модуля подняли с поверхности Луны пыль, полностью перекрыв космонавту видимость.
Однако отсутствие видимости не остановило Армстронга, который продолжал сажать модуль, полагаясь на вестибулярный аппарат и проприоцептивную сенсорную систему. Он тщательно оценивал собственные действия, как это обычно делают спортсмены во время больших соревнований. По Чайкину, Армстронг «остался недоволен собой, поскольку недостаточно мягко посадил модуль». Когда Армстронг выключил двигатель, горючего оставалось на двадцать секунд, то есть ровно столько, сколько было необходимо, чтобы вернуться на Землю.