Остаться в живых
Шрифт:
Я хочу привести слова Лешака, в которых он обобщает свой двадцатилетний опыт опасной работы лесным пожарным:
Я священник в миру. В духовный сан меня посвятили обстоятельства моей жизни: обучение, опыт и самое главное — желание брать на себя ответственность. Последнее возникло из понимания, что ошибиться просто и ошибка может убить меня самого или, что гораздо хуже, других… Несмотря на риск, с которым я живу, общество не считает, что обязано мне большим денежным вознаграждением. Взамен за мои труды я получаю другое: у меня есть определенная степень благородства не в смысле социального статуса или аристократического происхождения, а в смысле приобретения достоинства в поступках и поведении.
Журнал Harper’s Bazaar в 1988 году напечатал мой материал о летчиках учебной эскадрильи, которую
Впрочем, на другой день капитан оказался в более разговорчивом настроении ирассказал, каким должен быть настоящий летчик: «Это тот, который начинает действовать, как только ты скажешь, что нужно. Он хороший спортсмен, в нем есть соревновательный дух. Он может выйти перед сотней людей и говорить о том, о чем не имеет никакого представления. Просто выйдет без колебаний и начнет говорить. У него есть свои привычки, к которым он относится как к ритуалу, и он перфекционист». Военных летчиков набирают на основе результатов академической успеваемости и мастерства управления самолетом. Пилотов ВВС выбирают из числа пяти процентов лучших летчиков, суммарные оценки которых считают с точностью до сотых после запятой. По сути, Роджерс описывал моего отца. Ну, и того, кто умеет выживать.
Образ военного летчика (и космонавта), созданный кинематографом и литературой времен молодости моего отца, в наши дни явно устарел. Во Вторую мировую войну была срочная необходимость пополнения рядов пилотов, поэтому процесс подбора выглядел совершенно иначе. Тогда в ВВС требовались летающие «ангелы ада». (Привожу описание медицинского осмотра со слов моего отца. Доктор спрашивает его: «Молнию видим, гром слышим?» — и после утвердительного ответа произносит: «Поздравляю, вы летчик!») В самый разгар холодной войны президент Кеннеди обещал, что до конца десятилетия человек полетит на Луну, поэтому и в этом случае присутствовала определенная спешка. Архетип героя, описанный Томом Вулфом в романе «Нужная вещь», соответствовал реальности 1970-х, но не сегодняшней. Во времена отца летчики могли всю ночь пить и потом — по крайней мере циркулировала такая легенда — закладывать под веки крошки табака, чтобы не заснуть во время боевого вылета. Существует одна история о летчике, который резинкой привязал штурвал управления к окну кабины и спал до достижения цели вылета. Не стану утверждать, будто это правда, но, если судить по тем типажам, которые мне довелось встретить в жизни, я бы не удивился. В наши дни у астронавта [79] нет проблем с алкоголем, но зато есть ученая степень.
79
В США звание астронавта получает любой летчик, достигший высоты 100 км, даже если его деятельность не связана с космическими полетами.
Современные летчики не болтаются по барам и не ухлестывают за каждой юбкой. Среди сегодняшних военных летчиков много женщин. Наверное, по пятницам вечерами они могут себе позволить и выпить вволю, помахать кулаками около бильярдного стола, но это всего один день в неделю. А я говорю о современной тенденции подхода к профессии. Летчик, не пренебрегающий рюмкой-другой в будний день, быстро приземлится на стул за письменным столом. И конечно, ни один из нынешних летчиков не позволяет себе не соблюдать субординации.
Однажды я увидел, как два летчика на взлетной полосе поприветствовали друг друга, обменявшись ударами открытых ладоней (типа «дай пять»). «Тоже мне томы крузы из „Лучшего стрелка“», — подумал я тогда и, как оказалось, очень ошибался. Мы подходили к синему автобусу, и я услышал, как один из них буквально процитировал фразу из этой
Капитан Роджерс объяснил мне, что ребята любят постебаться над этой туфтой: «Если какой-нибудь летчик повел бы себя как Том Круз, у него точно не было бы друзей. Он стал бы изгоем». Безрассудная смелость и наглое пренебрежение правилами безопасности за штурвалом самолета, на дикой природе или в другой среде с повышенным риском для жизни оборачиваются плачевно. Сегодняшнее повальное увлечение непуганых путешественников опасными видами спорта и отдыха на дикой природе приведет только к увеличению числа несчастных случаев. Этому во многом способствует агрессивная мифологизация экстремального образа жизни. На одной рекламе внедорожника Nissan изображено следующее: в открытом кузове этой замечательной машины сидит раненый велосипедист; на руках и ногах его надеты самодельные шины, рядом с ним лежит разбитый горный велосипед. Слоган: «Послеоперационная палата». Видимо, творцы этой рекламы имели в виду, что боль является неотъемлемой частью веселья. Но причинять боль и ее испытывать — разные вещи.
Мой знакомый дзенский монах обучался стрельбе из лука. Он описал мне, как прошел его первый урок. Мастер отвел его на скалу, поставил мишень и взял в руки лук. Потом натянул тетиву и прицелился в мишень. После этого он немного повернулся и выпустил стрелу просто в никуда.
«В первую очередь мы офицеры и уже потом — летчики», — объяснил капитан Роджерс. Ведь смысл не в полете, как, впрочем, и попадание в мишень не является целью дзенской стрельбы из лука. Это, так сказать, просто сопутствующие эффекты определенного стиля жизни. Но не они формируют цельность вашего характера. Как только пропадет стремление попадать в мишень, сам путь приведет к цели. Лук за вас попадет сам. А цельность начинается со смирения. Когда я оканчивал курс обучения, капитана Роджерса перевели на истребитель F-15 Eagle — об этом мечтает каждый летчик, и такое назначение очень престижно. Я спросил его: «Вы получили это назначение, потому вы самый лучший?» — «Да ты что, — отмахнулся он. — Просто я везунчик. Повезло, понимаешь?»
Я тогда подумал, что выбор слов говорит о многом. До того как самолет отца подбили, он получил награду за спасение своего экипажа. Через много лет я спросил, как ему это удалось, и он ответил: «Просто я везунчик. Очень мне тогда повезло». И рассмеялся.
Глава 15
День падения
Вектор выживания, по которому развивались жизни Джо Симпсона и Стива Каллахэна, начал формироваться еще в их детстве. Прежде чем выходить один на один с дикой природой, прежде чем бросать вызов ее силам, мы должны не только заслужить это право — прикоснуться к ее тайнам — но и стать достойными ее противниками. Подобные качества не обретешь ни на воскресных курсах выживания, ни в летнем бойскаутском лагере — даже если вы будете причислены к славному «орлиному» ордену «Бойскауты Америки», ни даже за несколько лет службы в армии. Питер Лешак писал:
При тушении пожара или в другой опасной ситуации вы не должны всего лишь сохранять спокойствие и невозмутимо переносить фактор неизвестности, вам следует иметь вкус к этому явлению — прочувствовать его дразнящий запах и насладиться этим моментом. Иначе вы долго не протянете. Гарантию максимальной готовности встретить любые трудности вам даст хорошая подготовка: и общая психологическая, и физическая, и профессиональная, — подкрепленная годами практики и тренировок. Вы живете, чтобы жить. Подготовка становится действием, а действие — подготовкой.
Лешак говорит о том, что человек сам должен сделать себя достойным выживания; личным путем Лешака стала борьба с лесными пожарами, а путь выживания моего отца — управление самолетом под прицельным огнем.
Впервые о таком понятии, как достоинство, я узнал от отца. А потом постигал это понятие всю свою жизнь: и когда учился летать, и когда стал пилотом, и когда пошел на курсы подготовки пилотов к полетам по приборам, и когда сидел за штурвалом коммерческих самолетов, и когда учился выполнять фигуры высшего пилотажа. Я много летал за полярным кругом на Аляске: над хребтом Брукса и севернее — вдоль побережья от форта Уэйнрайт до Бэрроу, где опытным путем убедился, что безразличные силы природы жестоко наказывают за невнимательность и высокомерие.