Остаться в живых
Шрифт:
Да, я все еще лежал там. Вдруг рядом дико заорали какие-то люди, и чьи-то ноги побежали прочь, топая по гравию.
А потом ущелье заполонил плавно нарастающий рев, и я удивился, уж не большой ли паводок двинул сюда мощный поток воды? Мне стало любопытно: если вода накроет меня с головой, окажусь ли я, потеряв столько крови, достаточно легким, чтобы, как щепка, запрыгать по волнам?
Но тут до меня дошло, что это не паводок, а цокот множества копыт. И еще я услышал человеческие голоса!
Люди из Кэтхилла!
На миг я позабыл и о ранах, и о своей слабости.
Какие-то силы еще оставались в моей левой руке. Я ухватился ею за край одного валуна, кое-как втащил себя наверх и сел на камень. Тут я увидел, что кривую Дугу ущелья перерезал отряд выстроившихся в боевом порядке всадников. Это было самое прекрасное зрелище, какое когда-либо Бог являл глазам смертного!
И еще мне показалось, что со скал и из-за валунов в горловине ущелья доносится какой-то писк, как если бы кто-то давил ногами крыс.
Глава 43
СКВОЗЬ ТУМАН
В обморок я не падал, скорее, провалился в какую-то мглу, но полностью сознание не покидало меня ни на секунду. И я все помню. Особенно запомнилось, как Лэнки подхватил меня своими поразительно сильными руками и отнес к самой стене ущелья. Там он уложил меня на кучу попон, расстеленных поверх лапника.
Помню, кто-то сказал:
— Это испортит массу чертовски хороших лошадиных попон… — И сразу, запнувшись, голос добавил: — Я ничего такого не хотел сказать, просто…
На парня тут же гаркнули:
— Просто ты дурак и дешевка! Молчал бы лучше!
С ними был и доктор, не специально привезенный, а оказавшийся тут по чистой случайности. Один из тех врачей, что постоянно лезут в самую гущу событий, а следовательно, классный спец по всякого рода ранениям. Это и стало главной причиной того, что я пишу сейчас эти строки, хоть и немало удивляюсь, видя, как моя правая рука водит пером по бумаге, а не рука призрака.
Врач осмотрел меня и тут же провопил несколько распоряжений. Прежде всего он велел доставить из Кэтхилла лекарства, бинты и прочее, что надо для перевязки. И люди, развернув лошадей, опрометью поскакали в город.
— Боюсь, от этого будет мало проку… — проворчал доктор, — но мы сделаем для мальчугана все возможное.
Здоровенная лапища убрала мои волосы со лба, и я узнал Лэнки.
— Ты починишь его, док, — сказал он, — а я потрачу остаток жизни, чтобы отплатить тебе.
— К черту деньги! — рявкнул врач. — Много от них пользы этому малышу, после того как его эта забава довела до…
— Замолчи! — прикрикнул Лэнки. — Возможно, он слышит тебя. — Он нагнулся поближе. — Чего бы тебе сейчас хотелось, сынок?
— Воды… — прошелестел я.
— Ты уже выпил целый галлон, — заметил долговязый. — Как, док, можно ему еще?
— Доставь парню удовольствие, — махнул рукой тот.
Я
Док продолжал перевязку. Тело ощущалось как плохо набитый тюфяк, но боль совсем исчезла.
— Что еще? — снова спросил Лэнки.
— Я бы хотел повидать Бобби Мид, если она не против тащиться в такую даль.
— За твоей Бобби уже послано, — успокоил меня мой друг.
— Вот как? — удивился я. — Ты обо всем успеваешь подумать заранее, Лэнки.
Я чувствовал, что засыпаю, но долговязый велел мне держаться изо всех сил. Я открыл глаза и полюбопытствовал, за что я должен держаться.
— Ну вот хотя бы за руку! — предложил он, протягивая мне свою лапищу. — А вот и Бобби! Бобби, ради Бога, спаси его!
Я смутно различал лицо девушки на фоне рассветного неба.
— Ну зачем ты так? — спокойно заметила она. — С ним все в порядке! Ты в полном порядке, слышишь, Нельс? Мы запросто вытащим тебя отсюда!
— Да, я уверен, что выпутаюсь, — пробормотал я, — но только я совсем засыпаю… или дело в чем-то еще? Кажется, я плоховато тебя вижу…
— Сегодня чертовски туманное утро, — услышал я голос Блонди. — Я и сам почти ничего не могу толком увидеть.
— Да, никто в такой туман и собственного носа не разглядит, — фыркнул Лэнки. — Все дело в проклятом тумане. А с тобой все нормально, малыш.
— Ага, я и сам знаю, что со мной ровно ничего не случилось, — уверил его я.
А потом я поинтересовался, что сталось с бандой.
— Четверо успели унести ноги, — сказал Лэнки. — А вот Экер как раз помер. Ты прикончил троих, сынок, а еще троих, если не больше, — ранил. Это была серьезная схватка.
— Это была великая битва, — уточнил суровый и мощный голос Роберта Мида.
— Это точно, — согласился я. — Так вы тоже здесь, сэр?
— Да, мой мальчик, — проворчал он.
— Я не могу как следует разглядеть вас… из-за тумана, — объяснил я.
— И я тоже плохо тебя вижу, — торопливо отозвался мистер Мид. — Ох уж этот чертов туман…
— Да, вся беда в нем, — подтвердил я.
— Тебе уже намного лучше, — заметил старик. — Помни, ты нам очень нужен, и поэтому должен непременно поправиться.
— Ты что, вздумала разреветься, как дура? — услышал я сердитое шипение Лэнки.
— Я не плачу, — так же тихо ответила Бобби, — просто солнечный зайчик попал в глаз.
Я смутно удивился, откуда взялся солнечный зайчик в такое дьявольски хмурое и туманное утро.
— А этот сукин сын Картер вполне созрел для виселицы, — продолжал болтать Лэнки. — Экер прожил достаточно долго, чтобы рассказать все о банде, как они с Картером заправляли ею, а Дон Педро с начала и до конца оставался безобидным мексиканским призраком, чьим именем эти двое прикрывали свои делишки.