Оставить на память
Шрифт:
— А это что? — она тряхнула конвертом, который всё ещё держала в руке. — Это ради безопасности? И как я пройду с этим через аэропорт?
— Вас не будут проводить через таможню. Вас официально вообще не будет в Норвегии. И это… — он указал на конверт, — на случай форс-мажора.
— Ты сказал, что не бросишь нас. Что обо всём позаботишься.
— Но ведь я это и делаю! — взорвался он. — Я отправляю вас в безопасное место.
— Это не забота, а ссылка!
— А ты хочешь оставить здесь Марго? И дождаться пока он не пошлёт очередного курьера
Войт успел остановился, чтобы не наговорить лишнего, перепугав ещё больше Нику. Глубоко вдохнув воздух, он закрыл глаза.
— Это по-твоему не похоже на заботу? Да, может быть, со стороны кажется, что я отсылаю вас подальше. Но только, чтобы уберечь. Я не смогу помочь вам, пока ты и малышка рядом. Вы делаете меня сильнее, но в то же время я слабею рядом с вами. Вы — моё самое уязвимое место.
Он провёл рукой по волосам, нервно сглотнул и, прочистив горло от сдавливающего его комка, сказал:
— Стюард — человека полковника. Он вас и сопроводит до острова. И поможет в Бергене разжиться необходимыми вещами. Дом подготовлен. Один человек из деревни присматривает за ним, чтобы поддерживать на случай моего внезапного появления. Ты найдёшь его на пирсе. Томас Ульссон. Он даст тебе лодку. Ключ от дома найдёшь по правую сторону от дверного косяка, — он отвёл взгляд, боясь посмотреть на Нику и увидеть разочарование в её глазах. Генри проговорил всё сухим безапеляционным тоном, не оставлявшего ни единой надежды на то, что он передумает оставаться. — Если что, ты можешь сразу позвонить мне и я примчусь как только смогу.
Ника сникла, обречённо глядя на него. Она чувствовала себя опустошённой и обессиленной, будто близкий друг предавал её. Она чувствовала, что Генри поступает так из лучших побуждений, но ей было до боли обидно, что нужно подчиниться обстоятельствам. Смахнув набежавшие жгучие слёзы, она горько усмехнулась.
— Но почему? Почему? — её голос был слаб.
— Он всё ещё здесь, в Лондоне. Пока под моим присмотром. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Пока вы будете далеко, я разберусь с ним.
Он подошёл совсем близко и заключил её в объятия. Ника не сопротивлялась и, обхватив его руками, спрятала лицо на его плече. Войт готов был рвать на себе волосы, глядя как ей больно. Это прожигало его насквозь.
— Прости, — шептал Генри, — но сейчас лучше сделать так. Я не смогу сидеть где-то далеко, не зная, что он захочет предпринять. Я должен что-то сделать. Если получится упрятать его за решётку… что ж, прекрасно.
— Разве его это остановит? — не поднимая головы произнесла Ника.
— В России у него есть связи, но здесь другие законы и другие люди.
— Прошу, летим с нами, — голос Ники звучал тихо и надрывно. — Я боюсь за тебя. Он знает, кто ты. Если ты останешься, он найдёт тебя. Я не хочу… снова… тебя потерять.
Войт чувствовал, как её содрагают рыдания. Губами он прижался к её щеке, пока не нашёл её рот. Она сопротивлялась, но он был настойчив. Он чувствовал солёный вкус её слёз, но они отдавали
Как трудно было её отпускать! Он хотел бы сесть в этот самолёт и отправиться с ними хоть на другой конец света, куда бы она не захотела. Но тогда он не сможет её защитить. Чувство вины сливалось в нём со страхом, а любовь смешалась с тревогой.
Он, и только он был виновен. Не пойди он однажды на поводу своих желаний, Ника, возможно, была бы в безопасности и никто бы не угрожал её дочери. Но тогда в жизни Ники не появилась бы Марго. И в его тоже. Это маленькое чудо, невинное дитя, наполненное радостью и надеждами.
— Прости, — он оторвался от Ники, тяжело дыша. Это слово он готов был повторять до скончания своих дней. — Я люблю вас обеих, мои девочки. Я буду за нас бороться. И пока не покончу с ним, не успокоюсь. — Он отошёл от неё на шаг. — А теперь иди к нашей дочери и позаботься о ней.
Ника покачала головой.
— Мы хотели ей сказать…
— Расскажи ей. Расскажи, когда посчитаешь нужным, — кивнул он.
Что-то в его голосе насторожило Нику. То, как он смотрел на неё в Кроли, стараясь запомнить её лицо, и сейчас этот обречённый тон, натолкнули её на самые плохие мысли.
— Ты как будто прощаешься… Генри, что ты задумал?
Но Войт лишь усмехнулся.
— Всё будет хорошо.
И будто сорвав с себя полоску скотча — быстро и безжалостно — не попрощавшись и не обернувшись, боясь вновь увидеть её взгляд, он сел в машину и рванул с места.
Ника, стоя у трапа, смотрела вслед быстро удаляющемуся автомобилю. С ним уезжала частичка её сердца, то, что придавало ей сил и дарило веру. А сейчас внутри неё будто образовался провал, чёрная дыра, поглощавшая все краски мира.
"Я буду за нас бороться", — эти слова не давали ей покоя. Что бы ни задумал Генри, ей было даже страшно подумать, что могло стоять за этой фразой.
— Мисс?
Ника обернулась, увидев рядом с ней стюарда. Он любезно протянул ей носовой платок. Но её слёзы, казалось, совсем не озаботили его. Будто такое зрелище было для него привычным делом.
— Мы готовы к вылету. Я прошу вас пройти за мной. — И он отступил, пропуская её вперёд.
Двигатели самолёта начали вращение, издавая гул. Ника чувствовала вибрацию и по мере того, как гул усиливался, к ней самой будто возвращалось мужество. Она должна быть храброй перед своей дочерью. Сейчас она стала для неё единственным защитником. И если Генри будет сражаться за них здесь, в Англии, то она позаботиться о Марго сама. Ведь уже четыре года как Ника справлялась с этой задачей самостоятельно. Она покрепче сжала конверт, пальцами ощутив выступы оружия, и ступила на трап.