Остерегайся тихой воды
Шрифт:
У меня была четкая колдография того, как выглядела одна из ключевых стен Мангуп-Кале, мой посох с заполненными накопителями и твердое желание восстановить всё в прежнем виде.
Боль, прошившая меня с головы до ног, была просто чудовищной, я не знаю, теряла ли я сознание или нет, просто в один миг весь мир сузился до шероховатости посоха в моих ладонях и жуткой боли, почему-то черничного цвета.
А я всегда думала, что она будет оранжевой.
Уже потом, когда магическая комиссия вынесла, что я невиновна, я узнала, только чудо, а точнее руны щита на посохе и равномерное восстановление стен, спасло жизнь мне и людям
А до этого было жуткое разбирательство, где я, находясь под действием ритуала Mundum, подвергалась допросу о своей причастности к открытию прорыва.
– Ваше имя, фамилия, статус крови?
– Алиса Кэри, маглорожденная.
– Ваша фамилия, имя, статус крови?
– Кэри Алиса, маглорожденная.
– Ваш статус крови, имя фамилия?
– Алиса Кэри, маглорожденная.
– Пожалуйста, отвечайте в соответствии с вопросами.
И так тысячу раз до тех пор, пока я не перестала быть способной к внятным ответам, а потом другие вопросы о дате рождения, родителях и прочем. Я не знаю, сколько это длилось, но к тому моменту как три боевика, а именно под юрисдикцию их гильдии я попадала, перешли к проблеме, способность контролировать речь была потеряна.
– Что вы делали у одной из опорных стен?
– Восстанавливала её.
– Как?
– Используя гармоничные заклинания.
– Что это?
– Контролируемая стихийная магия.
– Главный принцип?
– Четкое желание.
– Где найден принцип заклинания?
– Придумала.
– Зачем?
– Хотела выдвинуть на дипломную работу по чарам.
– Почему не выдвинули?
– Я не до конца смогла рассчитать их.
– Почему пришли в гильдию артефакторов?
– Это интереснее.
И заново. Я была в состоянии овоща, способного только запоминать все и отвечать на вопросы. Это особенность ритуала, Mundum заставлял человека потерять контроль над речью, вытаскивая на поверхность первые слова, убыстрял работу мозга и отслеживал все образные цепочки, выводя их на артефакт, в моем случае - хрустальный шар. Крайне простой способ узнать правду и гораздо более надежный, нежели веритрасерум и легиллименция. А еще более разрушительный и практически не законный, если бы не военное время и мое согласие, подписанное еще при подаче заявления в гильдию, то его бы не стали использовать, а просто бы убили меня без суда и следствия.
– Почему вы решили, что именно тогда нужно было применять гармоничные заклинания?
–
И я знала, что они видят в шаре, кабинет прорицаний, потом селение банши.
– Крайняя точка чего?
– Не знаю. Просто крайняя точка.
Еще когда я подписывала договор, я поступила очень глупо и очень умно одновременно, я спрятала всю информацию по дару, что не вписывалась бы в рамки не совсем обычной интуиции в отдельную книгу в своей библиотеке и спрятала её, стерев воспоминания о ней. То есть я знала, что книга есть, но я не помнила где она. И это меня спасало.
– Вы и в Санкт-Петербурге ощущали что-то подобное?
В Санкт-Петербурге я помогала восстановить один из храмов большой магической цепи защиты главного узла Завесы над Восточной Европой, и тогда же моей интуицией заинтересовался мастер-наставник.
– Да.
– Что конкретно?
– Я просто знала, что надо сделать именно так.
– А если не сделаешь?
– Случается что-то плохое.
– Например.
У меня в голове замелькали случаи: вот я игнорирую дар и пропускаю проклятие на стажерстве в боевой гильдии, вот я игнорирую дар и проваливаюсь в трясину посреди леса около Калланиша, вот я игнорирую дар, и пещера за мной осыпается. Это только то, что вспомнилось сразу.
– Расскажи про пещеру.
Я почувствовала, как обретаю власть над речью, и ко мне возвращается часть сил. Наконец-то пропала темная пелена перед глазами, и я смогла осмотреться. В шаре у магов замелькали мои мысли и образные рассуждения.
– Я отдыхала в Исландии и решила залезть на Хваннадальсхнукюр. Остановилась на ночлег в пещере, несмотря на то, что интуиция советовала идти дальше. Ночью спустилась лавина, и выход засыпало снегом, осколками льда и камнями.
– Хорошо. И так, пятнадцатого августа ты зашла на территорию Мангуп-Кале в составе группы и что ты поняла?
– Будет трудно и что-то случится.
– Ты сказала об этом куратору?
– Да.
Мой куратор, Анатолий Всеволодович Морозов, кивает головой, именно с ним я была в Ленинграде. Он стоит чуть правее трибуны, но тоже может видеть мои мысли.
– Когда ты поняла, что будет прорыв?
– Как только начала колдовать.
– А до этого?
– Я просто знала, что мы не успеваем, что будет что-то плохое.
Анатолий Всеволодович снова кивнул, подтверждая мои слова и правильность воспоминаний на шаре.